Зодчий. Книга II - Юрий Александрович Погуляй

Комиссар вышел, а граф несколько долгих секунд буравил стену взглядом, играя желваками. Потом схватился за телефон, злобно тыкая в циферблат, набрал номер:

— Коленька. Что там с Володиным?

— Всё по плану, ваше благородие, — немедленно ответил тот. — Ждём результатов.

Игнатьев улыбнулся. Зачем делать сложно, когда можно сделать просто?

Малорита

Первая Городская Больница.

Когда я вошёл в палату, постучавшись, помятая юная медсестричка принялась торопливо поправлять юбку и приводить в порядок волосы. Раскрасневшись, она опустила глаза и выскочила прочь.

— Май френд! — обрадовался Дигриаз, откинув в сторону простыню и спустив ноги на пол. — Какой вондерфул сюрпрайз!

Выглядел он отлично. На лице ещё оставались следы ожогов, но местные биоманты и врачи творили настоящие чудеса.

— Вижу, ты уже пришёл в себя? — кивнул я в сторону двери, намекая на удалившуюся красотку.

— Она есть любовь всей май лайф, ю ноу, — со значением сообщил барон, прошлёпал ко мне в больничных тапках и протянул руку. — Я слышал новости о твоя! Твоя карьера летит ин да скай, ю ноу. Новый хозяин земель! Наш поспел везде стрелял! Коррект?

— Да, можно и так сказать. Я всё хотел сказать тебе спасибо, за то, что ты сделал, Билли! Прости, что не добрался раньше. Жаль, что вышло так, как вышло.

Американец широко улыбнулся, сверкнув ослепительно-белыми зубами:

— Ты прощьён! О, какой славный был бы тот файт, но я, реали, не ожидал столь веросломного нападения!

— Вероломного, — поправил его я.

— Я риали скучать за тебя, Миша! Ты такой андестандэбл!

Мы проболтали почти полчаса, в основном ни о чём, и в течение этого времени Билли несколько раз отвергал все мои попытки чем-то ему помочь. У него всё есть. Персонал очень отзывчивый, кормят хорошо, а заживает всё лучше, чем на собаке.

Я смотрел на приятеля, и понимал, что американец совсем непрост. Барон, совершенно точно, для своего восстановления использовал хрономантию, а подобные процедуры с человеческим организмом задачка непростая. Да, Билли при мне ускорил рост травы на месте убийства сыновей Фурсова, однако одно дело — воздействие на сторонние объекты. А тут умение работать со своим организмом. Даже не слышал о таком.

А ещё мне казалось, будто бы он и не американец вовсе. Однако шуткам его я посмеивался с удовольствием, да и сам душой отдыхал в компании. Но когда вышел из палаты, то отыскал лечащего врача. Импозантный лысеющий мужчина в пенсне сначала хотел хранить конфиденциальность, но после того, как понял, кто платил за пребывание пациента, сразу разговорился.

Ничего подозрительного за Дигриазом не было, но доктор тоже отметил поразительную скорость регенерации.

— Если бы я не видел этого молодого человека своими глазами, я бы и не поверил. Уникальный, уникальный случай. Такой обмен веществ, такие возможности организма! У меня были пациенты, которые не могли залечить рану полгода, а тут такой результат. И ведь молодой человек не биомант! Да если бы и был им, то всё равно не смог бы добиться таких великолепных результатов.

Когда я вышел на улицу, в прекрасный больничный сквер, утопающий в зелени и цветах, то посмотрел наверх, отыскав взглядом палату Билли. Мне показалось, будто бы занавеска шевельнулась.

Американец делом показал, что ему можно доверять, но, чёрт возьми, кто он такой и откуда в нём столько загадок?

Глава 22

— Володин тёмная лошадка, Миша-Мишенька-Мишон, — промурлыкала Паулина. Она закрылась простынёй, вся взъерошенная, довольная и расслабленная. — Однако его семья когда-то очень сильно помогла моей.

— Хм… — ответил я.

— Репутация Стрижа тоже внушает уважение. У Василия Петровича есть помощники разного уровня, для любых дел, — красавица продолжила строить версии. — Борис его лучший человек. Он проявил большое уважение к тебе, Мишенька!

— Ты, собственно, просила зайти, чтобы вещицу какую-то посмотреть, — напомнил я девушке причину моего визита, так неожиданно перешедшего в иную плоскость. Хозяйка трактира картинно закатила глаза.

— Прости, — сокрушённо вздохнула Паулина. — Ты такой занятой. Тебя иначе и не выманишь. На месте не сидишь, всегда в делах! Новые геройства, новые достижения! Как же ещё слабой женщине остаться наедине с сильным мужчиной?

— Вещицы, получается, нет? — предположил я. Девушка пожала плечиками и потупилась, хитро взглянув:

— Ну… Прости.

— Хорошо. Прощаю. Что ещё ты знаешь про Володина? — я спустил ноги с кровати, отыскал взглядом одежду.

— Он белая ворона среди людей Игнатьева. Пётр Васильевич как будто с ними и одновременно держится особняком. О, Миша-Мишутка-Михаилчик, ты задаёшь такие вопросы. Дай мне хотя бы отдышаться, — поправила волосы она.

— Ты первая подняла эту тему, — пожал плечами я и принялся одеваться. — Почему же Володин не ушёл к Скоробогатову, раз белая ворона? Мне казалось, тут противостояние-противостояние! Его бы с радостью приняли.

— Общие границы, Мишенька. Скоробогатов далеко, а Игнатьев рядом. Нейтралитет же в наших краях не работает. Впрочем, ты показал обратное, но это ведь ошибка выжившего, да? Так ведь говорят?

Я со скептическим видом покачал головой.

— Тебе мало такого объяснения? — прищурилась Паулина. — Ну хорошо. Как тебе информация, что семья Володина не так именита и влиятельна для Скоробогатова?

— А, древний аристократический род? — понимающе улыбнулся я. — Чуть лучше, чем другие, и потому за один стол не сядут и руки не подадут?

— В точку, Миша! Ты такой умный!

На это можно не реагировать. Я оделся, подошёл к зеркалу и поправил одежду. Всё это время хозяйка трактира наблюдала за мной с нескрываемым женским интересом.

— Попробуй узнать про него всё, что сможешь, — сказал я, глядя на неё в отражение. — Я хочу понимать степень адекватности вашего Петра Васильевича.

— Хорошо. Но если хочешь знать… Если бы не его отец, то моего трактира бы здесь уже не было. Двадцать три года назад сюда пришла тварь из Изнанки и поселилась в лесу неподалёку, — с серьёзным видом проговорила она. — Мой отец… Он погиб из-за неё. Пытался, вместе с другими мужчинами, прогнать чудовище.

— Сочувствую. Ты его хорошо знала?

Паулина помотала головой, глядя куда-то в пустоту:

— Помню, что он много смеялся и шутил над мамой. И был сильный. Мне было два года, Миша.

Девушка встрепенулась: