Громов: Хозяин теней 4 - Екатерина Насута

А то я знаю.

— Я мочь, — Тьма с какой-то непонятной нежностью наблюдала за тем, как Буча скачет вокруг тени, пытаясь в неё вцепиться. Тень шипела и дёргалась, но с каждым мгновеньем всё слабее. — Вытащить. Он держать. Плохо связь. Править.

— Связь у вас плохая, если верить Тьме, — говорю, глядя на Мишку с интересом. — Править надо.

— Как?

— Вот… понятия не имею. Но чую, если не договоритесь, то или ты её придавишь, или она тебя.

Мишка кивает.

И задумывается.

— Как ты её вообще добыл? — интересуюсь.

— Да… как все. Охотники принесли. В камне. Мелкую. Потом обряд провели.

— Что за он?

Буча умудрилась-таки вцепиться тени в шею и, навалившись собственным невеликим весом, прижала тварь к полу.

— Я не очень в обрядах разбираюсь. Круг был ритуальный. Мне дали выпить что-то, от чего повело так, поэтому я даже не уверен, что было ли что-то или мне примерещилось. В круг уложили. Потом разрезали живот и вложили в него камень.

Эм… дикие люди, что тут скажешь.

— Было больно. Тень выбралась. Мне приказали её одолеть, хотя и помогали. Я одолел. Потом несколько дней с целителями… давали что-то пить, есть.

Думаю, травы с той стороны.

Или не травы.

— Голова всё время тяжёлой была. Кошмары ещё.

— А дальше?

— Дальше учили её вызывать. Ходили на ту сторону, но редко. Она не очень хорошо меня слушалась. Контроль слабый. И поэтому было сказано, что толку с меня, как с охотника немного. Силы духа не хватает. И характера. Вот… от рода получал травы. И разное, чтобы подкармливать, но и только.

Только.

Только рода давно не стало, и его тень, значит, давно на голодном пайке сидит.

— Миш, а чего ты молчал?

— Не знаю… как-то сперва особой разницы не было, — он пожал плечами. — Да и зачем? Она всё равно не такая, как ваши…

Вот сейчас и посмотрим, какая именно.

— Давай, — я разрешил Тьме. — А ты, Мишань, присядь пока. Тимох, подвинься.

И Тимоха послушно подвинулся.

Понимает?

Или… и вправду, как ребенок? Большой ребенок. Но он учится, а значит, прав Николай Степанович, шансы есть.

Тьма с радостью расплылась лужицей под ногами брата, а потом рванула внутрь.

— Чтоб… — тот охнул и согнулся пополам, зажимая руками живот. Так, надо было утку подвинуть, если вдруг блевать вздумает.

Но я не успел.

Мишка содрогнулся, рот раскрыл, выдыхая с низким свистящим звуком, а изо рта вывалился чёрный ком, который распался надвое. И более крупная часть мигом образовала кольцо вокруг мелкой, не позволяя той сбежать.

Да. Что сказать… не знаю, кем эта Тень была раньше, но сейчас от неё остался жалкий клочок тумана.

— Она так и выглядела? — уточняю.

— Нет. Она раньше была больше. Такая… как паук, — Мишка обтёр рот, но за ладонью потянулись нити слюны. — Чтоб… я сейчас.

Он встал.

И рухнул на кровать, чтобы обеими руками вцепиться в спинку.

— Сиди, — я и сам, оглянувшись на дверь — вдруг да кому захочется проведать — сполз с кровати. Да уж, тень была не просто в плачевном состоянии, она явно доживала последние дни. — Довёл ты животинку.

— Я?

— Ну не я же. Что с нею делать?

— Есть, — сказала Тьма и, вздохнув, выплюнула комок полупереваренной твари. — Я сказать. Страх. Сильно.

Я думаю. Вон сжалась в комок, который ладошкой накрыть можно, и не шевелится.

— Скажи ей, что её никто не тронет. Она понимает?

— Да, — ответила Тьма после недолго паузы. — Плохой. Злой. Он.

— Ты плохой, — говорю.

— Я не… ай, ладно… — Мишка махнул руками. — Скажи, что я не злой. Я просто не знаю, как правильно. И что делать, чтоб ей легче стало. Меня как учили… никто не разговаривает с тенями. Они вообще неразумны!

На его даже Буча поглядела с недоумением.

— А ты… имена вон даёте. Отпускаешь их… а если они кого-нибудь убьют?

Призрак возмущённо фыркнул.

— Без повода не убьют. Миш… ну не пыхти. Я понял. Надо было сразу с этим разобраться. Со всем. А мы тут… бросились играть в разведку.

В палате тихо.

И тени предупредят, вздумай, кто к ней приблизиться. Но тишина эта относительная.

— Еремею передали приглашение на встречу, — Мишка наблюдал, как переливается, дрожит, пытаясь обрести форму, клочок тёмного тумана. И Тьма, вздохнув, подгребла это недоразумение поближе, а потом наклонилась и начала вылизывать. — Вечером. Пойду.

Тьма отстранилась и выдохнула облако силы. Махонькое, разреженное. Как раз такое, которое впиталось в туман, сделав его чуть плотнее.

— Миш… может, не надо?

— Мы же планировали, — а теперь он удивлён.

— Планировали, — соглашаюсь, пытаясь понять, почему мне этот план резко так разонравился. — Просто вот… ребята очень непростые. Мне этот подвал покоя не даёт. Защита на нём такая, что Тьма не сунулась. Ещё и этот прорыв… они Анчееву дали что-то, что вспороло ткань мира. И значит, прорывы — это уже не стихийное явление. Понимаешь?

Кивок.

Хотя вряд ли понимает.

Я и сам не до конца.

— Это, если разобраться, совершенно другой уровень террора. Бомба? От бомб теоретически можно защититься. А вот от прорыва, через который лезут твари? Как защитишься? Бомбы ведь здоровые. И чем сильнее, тем больше надо взрывчатки.

А её попробуй изготовь.

— Зимний взорвали…

— Взорвали, — соглашаюсь я. — Только там были ящики с динамитом. И охранка облажалась, что не нашла этот динамит. Анчеев же с пустыми руками пришёл. Почти. И значит, что теперь не надо никакого минирования, никаких ящиков, а достаточно найти одного обиженного или отчаявшегося, готового за пару сотен рублей пожертвовать собой…

Только вот знал ли Анчеев, что жертвует не только телом?

Или ему, дошедшему до последней грани, было плевать на душу.

— А такие пройдут везде, Миш. Будь то площадь во время ярмарки… представь.

И судя по тому, как побледнел братец, он очень даже представил.

— Или вот дворец…

— Тогда, — он вскинул голову. — Тем более надо идти. Это… это даже не долг. Это больше.

— Больше. Только готов ты за это «больше» жизнь отдать?

По глазам вижу, что готов. Воспитали его так. Не знаю, хорошо это или