Наин - Чхон Соллан

меньше свободного времени, ему все равно нравилось ходить в гости к Вону. В его доме на стене всегда висел подаренный банком календарь, в холодильнике ждали закуски, подобранные по вкусу его отца, на подоконнике неизменно стояло алоэ вера в горшке, а в шкафу в комнате Вону лежало одеяло, которое друг вот уже десять лет давал Тохёну на каждую ночевку. Этот маленький домик казался ему самым уютным местом на земле, и он часто засыпал под его крышей, чувствуя спокойствие в своей душе. Он думал, что так будет всегда.

Он не заметил, как слухи, распространяемые ребятами, которые совсем ничего о Вону не знали, начали действовать ему на нервы. Тохён завидовал свободе Вону, который не посещал дополнительные занятия, но постепенно это стало его раздражать. Он начинал считать, что Вону отстает от него, что он увяз в своей унылой жизни и не пытается ничего поменять. Когда Тохён советовал другу начать посещать занятия, потому что его оценки падают, Вону игнорировал его слова. Тохён подумал, что это признак глупости. Когда Вону сказал, что у него нет денег на учебный центр, то показался Тохёну жалким.

Дом, который когда-то был уютным, теперь казался ему пристанищем для тараканов и жуков, а отец Вону в его глазах стал выглядеть безответственным взрослым, который не хочет ничего менять. Внезапно Тохён захотел избавиться от всего этого. Если бы они просто разорвали отношения, все обошлось бы легко. Если бы Вону разозлился и спросил, почему Тохён вдруг перестал с ним общаться, Тохён ощутил бы чувство превосходства и с чистым сердцем отдалился бы еще сильнее. Но Вону не проявлял таких эмоций. Он не обращал внимания на то, здоровается ли приятель с ним в школе, что выводило Тохёна из себя – как он смеет его игнорировать! И в то же время он хотел узнать, насколько далеко может зайти это игнорирование.

На самом деле Вону, считая Тохёна другом, пытался терпеть его выходки. Тохён понимал это, но почему-то решил, что Вону действительно глуп. Он насмехался над Вону, ехидно спрашивая, не хочет ли тот вызвать инопланетян, чтобы Тохён поверил в их существование. Твердил, что Вону ненормальный, и предлагал ударить его, чтобы привести в чувство. В тот день Тохён обсмеял Вону за то, что тот пришел к ним в горы, хотя не смог принести деньги. После выпитого алкоголя его слова звучали грубее, чем обычно, и он специально говорил так, чтобы Вону не смог больше терпеть это. Он не помнил точно, что говорил, но знал, что в какой-то момент толкнул бывшего друга. Тохён действительно хотел всего лишь напугать его.

Всего лишь.

Тохён пришел в себя только после крепкой пощечины от неизвестно откуда взявшегося отца. Тот кричал, что Тохён решил разрушить его жизнь, что невозможно быть пастором с сыном-убийцей на шее. Если это было так, пастору следовало бы просто оставить должность, но он предложил убрать следы преступления. Тохён не понимал, как можно «убрать» уже мертвого человека, но все равно сделал то, что ему велел пастор. Он думал, что если бы не был пьян, то, возможно, повел бы себя иначе. Может быть, позвонил бы в скорую помощь, и тогда Вону остался бы жив. Если бы только он выжил…

На следующий день после школы Тохён снова искал глазами Ю Наин в толпе учеников. Он хотел спросить, что она знает.

Тохён стоял на грани, на красной линии. Шаг за нее означал бы, что пути назад нет. Если он пересечет ее, то перестанет что-либо чувствовать. Ничто больше не будет его беспокоить, ничто не будет иметь значения. За красной линией реальность и нереальность перемешивались. Там кровь лилась, как распустившиеся цветы, а уличные кошки казались мягкими плюшевыми игрушками в этом жестоком мире.

Тохён стоял на грани между реальностью и нереальностью и остро нуждался в том, чтобы кто-то заставил его отступить. Вернул его в мир, где пахло кровью и мрачно темнели горы, где Тохёна ждали страдания, но было и полное надежд завтра.

Часть 3. Лес, в котором бушуют волны

Глава 21

Такова память земли. Память обо всем, что пустило в ней корни. Она нечеткая, это не сцены воспоминаний или рисунки. Это крошечные частицы, создающие в трехмерной плоскости нечто подобное голограмме, формирующие неполные образы. Чтобы понять, что именно показывает земля, требовалось время.

Тысячи воспоминаний смешались воедино, и ни одно из них не было целым. Из-за размытости форм Наин не могла разобрать, что видит: людей, камни, животных или каких-то других существ. Частицы разлетались при малейшем звуке и снова собирались в единую картину. Наин поняла, что те, которые текли, словно вода, воплощали собой ветер, а те, что светились и свободно летали, были птицами. Мир, который видели растения, сверкал, как вечерний песчаный берег, и переливался, как блестящие волны реки. Но если бы Наин спросили, было ли увиденное ею красивым, она не смогла бы ответить утвердительно. Переплетающиеся сцены стирали грань между землей и небом. Наин потеряла равновесие и упала, как только попыталась оторвать взгляд от этих картин и сделать хоть шаг. Ее звали, но она не могла понять, слышит ли реальный зов или одно из воспоминаний земли. Голова кружилась, и ее тошнило. Она крепко сжала траву, чтобы не потерять опору под собой. Крошечные, словно листья мха или споры, частицы травы облепили ее руку. Воспоминания наслаивались одно на другое. Наин хотелось закричать, чтобы это прекратилось.

Мимо пролетела пуля. Наин вздрогнула и подняла голову. Тонкие длинные частицы оставляли в воздухе следы. Несколько пуль пролетели подряд и врезались в огромную фигуру впереди, рассыпаясь, словно осколки, а затем снова собираясь. Наин услышала зов. Это было первое воспоминание, которое растения хотели ей передать.

К Наин приблизились частицы, собранные в плотные комки, подобные камням. Она протянула руку, чтобы коснуться их. Ничего не ощутив физически, Наин наблюдала, как частицы опускаются вверх и вниз, колеблясь, и поняла, что это последние минуты жизни Кымок. Частицы внезапно впитались в землю. Ветер подул сильнее, и частицы пронеслись мимо, словно пыль, и вдруг начали падать, словно снежинки. Наин попыталась поймать их на ладонь, но снова ничего не почувствовала: частицы не были ни холодными, ни теплыми. Вокруг воцарилась тишина, слышался только хруст снега под ногами. Рядом с исчезнувшими в земле останками Кымок кто-то стоял. Этот человек привязал что-то к ветке дерева, затем опустил на землю принесенные вещи.