Наин - Чхон Соллан

– Я ничего не просил.

Пак Вону ответил спокойно. Если бы он разозлился, возмутился или расстроился, это хотя бы немного успокоило Квон Тохёна. Но ровный голос Пак Вону и его подавленный вид лишь усугубили ситуацию.

– Ты тоже так думаешь? – спросил он. – Думаешь, что я в будущем стану проблемой? Наверное, да. Поэтому так себя ведешь.

Пак Вону устал. Устал от разговоров за спиной, косых взглядов и нежеланной милости. Но Квон Тохёну было все равно, он разозлился.

– Где ты наслушался этой чуши? И с чего вдруг решил на мне сорваться? Это, наверное, просто болтовня, кто-то так раздул тот факт, что из всех студентов мама решила позаботиться только о твоей стипендии…

– Отец услышал, – перебил Квон Тохёна Пак Вону. – Посетители на работе не знали, что мой отец – это мой отец, и говорили перед ним такие вещи. Сказали, что директор хвалится тем, что помогает несчастному ребенку, у которого рано умерла мать. Об этом мне рассказал дядя Чан. Знаешь его? Он работает с моим отцом. Помнишь, он как-то угощал нас гамбургерами? Он сказал, что даже если отец зол, то должен поблагодарить ее за меня.

– Тебе и в самом деле стоит поблагодарить ее. В конце концов, она дала тебе стипендию. Если злишься, разберись с этим позже. Почему ты бесишься из-за такой мелочи? Если дядя сказал спасибо, тебе следовало бы задуматься. Ты до сих пор повторяешь то, что говорил еще в детском саду.

Квон Тохён тоже понимал, что слова директора звучали жестоко. Что такие вещи говорить нельзя. Что не дядя должен благодарить директора, а директор должна извиниться перед дядей. Но он не хотел это признавать. Квон Тохён толкнул Пак Вону в плечо, проходя мимо.

– В чем разница? В чем ваша семья отличается? – спросил Пак Вону, глядя прямо перед собой.

Квон Тохён остановился и повернулся.

– Ваша семья верит в Бога, которого вы никогда не видели, – продолжал Пак Вону. – Но я видел. Почему так плохо верить в то, что видел? Твоего отца уважают люди, он зарабатывает много денег, почему же все считают сумасшедшим меня? Я же никого не заставляю верить. Я просто хочу увидеть это еще раз. Просто хочу сказать то, что хочу сказать.

До этого момента Наин никогда не задумывалась, почему Квон Тохён убил Пак Вону. Потому что Пак Вону был мертв. Если бы она знала причину, ничего бы не изменилось. Пак Вону был мертв и лежал на горе Сонёнсан, похороненный под слоем земли и травы. Нужно было просто убедиться, что останки действительно принадлежат Пак Вону. И если это бы подтвердилось, то потом следовало найти убийцу и наказать его. Вот и все. Прошлое нельзя изменить. Но, глядя на этих двоих, на набор частиц, который нельзя было назвать людьми, Наин впервые почувствовала желание что-то изменить. Даже если перед ней предстали всего лишь воспоминания, передаваемые растениями, Наин хотелось вмешаться в их ссору. Как было бы хорошо, если бы удалось предотвратить катастрофу до того, как она случится!

– Ах ты!..

– Погоди! Ты думаешь, я настолько свихнулся, что подожгу вашу церковь? Нет же, ты не так!..

Пак Вону не договорил, Тохён схватил его за плечо и оттолкнул от себя. Пак Вону попытался ухватить Квон Тохёна за руку, но не смог удержаться, поскользнулся и упал назад. Частицы, из которых он состоял, рассыпались, как светлячки. Все вокруг начало рушиться, мир снова перевернулся, но на этот раз Наин не почувствовала тошноты. Она смотрела на место, где упал Пак Вону. Был ли там острый камень? Достаточно острый, чтобы проломить череп? Должно же было быть что-то такое, чтобы человек умер. Неудачно. Несчастно. Жалко.

Сцены перепутались. Проповедник, бегущий ко входу на гору; Тохён, получающий пощечину; директор, стоящая на коленях перед Сон Уджуном и Ким Минхо; Пак Вону, ударяющийся затылком о камень; Квон Тохён, копающий землю лопатой, – все смешалось. Казалось, что это Сон Уджун дает Тохёну пощечину, директор копает землю, а проповедник бьется головой о камень. На самом деле было невозможно различить, кто есть кто, так что, возможно, все так и было. Наин спокойно смотрела на сцены, которые проносились перед ней быстро, как вихрь. Потом пошел дождь. Полил настолько сильно, что невозможно было ничего разглядеть, настолько сильно, что пространство вокруг заполнилось каплями. Мир снова погрузился в тишину, и перед Наин стояло дерево. Дерево, на котором не было ни одного листочка, с поломанными ветвями.

– Моя мама очень любила это дерево, но теперь оно умерло.

Откуда-то издалека послышался голос. Очень детский голос. Наин повернула голову на его звук. На противоположной стороне от нее сидели на корточках два человека и смотрели на мертвое дерево. Образы этих двух людей размывались и распадались.

– Тетя, вы можете сделать так, чтобы земля стала синей?

– Синей?

Наин сразу поняла, кто эти двое.

– Если сделать землю синей, растения снова оживут.

– Откуда ты знаешь?

– Я видел это раньше.

– Где?

– М-м-м, точно не помню. Но я видел. И тогда растения ожили. Я даже сказал об этом папе, но он не поверил. Но это неважно. Я верю. Так что, пожалуйста, сделайте это хотя бы раз. Когда я скучаю по маме, то прихожу посмотреть на это дерево.

– Хм. Тогда я сделаю это, но давай договоримся об одном?

– О чем? Я всегда выполняю обещания.

Чжимо протянула мизинец, и маленький Пак Вону зацепил его своим.

– Это дерево никогда не умрет, поэтому ты должен приходить к нему каждый день, даже спустя много-много лет. Понял? Так ему не будет одиноко.

В этот момент ее перенапряженное сознание отключилось, и Наин погрузилась в сон. Она даже не заметила, что ее несут. Она не осознавала, что Хёнчжэ несет ее на спине через горы, а рядом спешат Мирэ и Сынтэк. Когда она проснется, то услышит, как они спорят: нужно ли везти ее в больницу, как предлагает Мирэ, или стоит просто дать ей отдохнуть в «Бромелии», как настаивает Сынтэк. Она еще не знала, что пришло время рассказать Мирэ и Хёнчжэ правду, которую она откладывала так долго, и что момент, когда ей предстоит покинуть Землю из-за второго взрыва, теперь стал ближе.

Наин просто спала на спине у Хёнчжэ, и лишь несколько слез скатилось по ее щеке. Она думала о Пак Вону. О том страшном факте, что ей шепотом поведал