Бои местного значения - Дмитрий Аркадьевич Зурков

Тот тоже его приметил, но безопасно поговорить удалось только через несколько дней — начальство очень неприязненно относилось к каким-либо контактам конвоя с «рабами». Тогда-то Матвей, жадно куря третью подряд папиросу, поведал, что вскоре по прибытии на новое место службы у него завязался очень яркий и захватывающий роман с одной из представительниц местного бомонда, вполне закономерно закончившийся пышной свадьбой. Но семейная идиллия продлилась чуть более полугода и закончилась в тот день, когда, вернувшись из инспекционной поездки по шахтам на день раньше, он застал горячо любимую и любящую супругу в постели со своим начальником, которого на дух не переносил за паскудность характера. В пылу ревности оттолкнув пытавшуюся вклиниться между ним и осквернителем супружеского ложа виновницу произошедшего, Матвей классической боксёрской «тройкой» в голову уложил стареющего Дон Жуана на пол. И только после этого заметил, что, отлетевшая в сторону изменница неподвижно лежит на полу, ударившись при падении затылком об угол каминной кладки. Престарелый ловелас тоже не дышал. Потом было следствие, суд и приговор — семь лет каторги…

Разгуляй как мог старался облегчить жизнь старого приятеля, время от времени подкармливая его и изредка снабжая водкой и папиросами. Что не осталось незамеченным другими урками. Два царицынских конокрада, отбывавших каторгу за убийства, обвинили Матвея в доносительстве и попытались прирезать, не принимая во внимание определённые успехи своей жертвы в спорте английских джентльменов. Хотя победившему двумя нокдаунами «звонарю» тоже досталось.

Разгуляй, недолго думая, решил отомстить за валявшегося в больничке друга и, заступив в очередной караул, пристрелил обоих «при попытке побега». Начальство, недовольно поморщившись от внезапной убыли рабочих рук, всё же утвердило версию унтер-офицера, считавшегося на хорошем счету. А сам унтер навсегда запомнил то опьяняющее ощущение себя ещё не Богом, но уже могущим распоряжаться людскими жизнями и смертями. А потом в голове поселилось Высшее Существо. Оно сказало, что это и есть величайший дар Судьбы — единолично решать кто останется жить, а кто через секунду станет хладным трупом. Ему понравилось слушать, как тело издаёт последний вздох, видеть, как глаза, полные неверия, ужаса, ненависти превращаются в бессмысленные остекленевшие шарики. Ему даже показалось, что он видел, как в момент выстрела из зрачков вылетает душа и отправляется… Да какая ему, к чёрту, разница, куда полетит душонка — вверх, или вниз…

Немного спустя почти одновременно произошли два события, в очередной раз изменивших судьбу бывшего студента, бывшего прапорщика и бывшего унтер-офицера Разгульского. Два «ивана» не поделили что-то между собой и одному из них нужно было срочно «уйти на рывок», чтобы не быть прикопанным где-нибудь в отвале. На воле в Софийске с его слов всё было на мази, поэтому он предложил два фунта «потерянных» мелких самородков за то, что караул в нужный момент «ослепнет» и даст уйти ему и трём его ближникам. И на следующий же день Матвей, нервно оглядываясь по сторонам, рассказал, что умер Гной, известный всему прииску старый каторжанин, мучавшийся очень запущенным люэсом. С ним его приятель нянчился вместо санитаров, продляя свой «отпуск» в лазарете. Старый сифилитик то ли в благодарность за заботу и участие, то ли чтобы просто облегчить душу перед смертью поведал, что тридцать лет назад он вместе с бывшим полковником Домбашом и еще десятью дружками ограбили «золотой караван» Нимано-Буреинской компании, взяв в качестве приза двадцать семь пудов жёлтого металла. Свои два пуда Гной сначала спрятал неподалёку, а потом, когда поиски преступников со временем прекратились, перевёз добычу и схоронил в другом месте, которое и указал Матвею. Именно схоронил, в свеженькой могилке на деревенском кладбище. И очень подробно объяснил как до этой деревеньки добраться и где конкретно искать.

Высшее Существо объяснило, что эти два события являются знаком Судьбы медленно зверевшему от безысходной и тоскливой караульной рутины Разгуляю. И через сутки четверо беглых каторжан, дезертир-унтер и его приятель шли по ночной тайге, оставив за собой трёх убитых караульных и неся на плечах «трофейные» карабины. Само собой Разгуляй дураком не был и перед тем, как отдать уркам оружие, произвёл над ним определённые манипуляции. Поэтому, когда по знаку «ивана» его свита уткнула в него и Матвея стволы, он, не торопясь, перестрелял их из полагавшегося ему по штату нагана, радуясь вместе с Высшим Существом тому, что он на правильном пути. После чего договор с вором был пересмотрен, он сам, «похудев» уже на три с половиной фунта тяжёленьких жёлтых окатышей, тоже остался кормить таёжную живность, а Разгуляй с приятелем отправились начинать новую жизнь…

Маскируясь под вольных старателей-одиночек, они добрались до Благовещенска, не сразу, но всё-таки сумели найти бывшего гравёра, а ныне «блинодела», обеспечившего обоих полным набором документов от выписки из церковно-приходской книги о рождении до институтского диплома. Фамилии пришлось сменить, и унтер Разгульский стал инженером Разгуляевым. Фармазон же для пущего сохранения тайны отбыл в мир иной, опять-таки доставив толику своеобразного удовольствия «недавнему выпускнику Горного института».

Воровского золота хватало, чтобы обеспечить тихое и неприметное житие-бытие, но хотелось большего, поэтому Разгуляй, поддавшись на уговоры Матвея, отправился вместе с ним искать драгоценную могилку. И очень удивился, когда их поиски увенчались успехом…

А потом ему и Матвею пришлось познакомиться с очень интересным человечком. Купцом второй гильдии Фёдором Ферапонтовичем Палюгаевым, маленькой лысенькой и козлобородой сволочью. Умной и хитрой сволочью, имевшей достаточное количество обязанных лично ему людей как среди чиновничества, так и в воровском мире. Купчишка, как оказалось, выяснил почти все подноготную как побега с каторги, так и нынешнего финансового благополучия «господ инженеров», а спокойствие, с каким он это всё рассказывал основывалось на некоем письме, которое в случае повторения с ним, Фёдором Ферапонтовичем, участи внезапно усопшего подпольного гравёра, следующим же утром ляжет на стол полицмейстера. И сей господин не преминет подробней разобраться как в биографии собеседника, так и в количестве золотишка, сданного оным разным скупщикам. А если же «господин Разгуляев» соизволит оказать некую услугу купцу, тот несомненно оставит в тайне пикантные подробности его биографии и несколько повысит его же финансовое благосостояние. Разговор проходил в присутствии Матвея, «заболевшего» золотой лихорадкой, и очень желавшего найти ещё не открытое месторождение. Палюгаев обещал финансировать экспедицию, желая быть неофициальным хозяином прииска, да и про сам прииск ему не хотелось никого извещать…

Матвей нашёл жилу, богатую и нетронутую, прииск заработал. Разгуляй был на