Курс на СССР: На первую полосу! - Тим Волков

Черт!

Я дернулся. Ну, почему Ленинградской-то? Надо же было Чернобыльскую остановить! Чернобыльскую!

Глава 18

К назначенному времени все-таки опоздал. Но мне повезло. Собрание перенесли, так как главного редактора срочно вызвали на совещание. Поэтому, когда я вернулся, все спокойно занимались своими делами, точнее, торопились со сдачей статей.

— Александр!

Я обернулся.

На пороге стояла Вероника Тучкова, она же Гроза. В руках она сжимала аккуратно сложенные листки, а ее обычно ясные глаза были потуплены и полны грусти.

— Можно? — тихо произнесла гостья.

— Вероника! Конечно, заходи. Какими судьбами к нам?

— Я стихи принесла… — скрывая неловкость ответила Гроза. — Николай Степанович сказал, чтобы еще несла… на публикацию.

— Вот и отлично! — обрадовался я. — Николая Степановича правда сейчас нет, он на совещание ушел. Но давай мне свои стихи, я займусь этим лично. Постараюсь часть третьей полосы выделить, там как раз пусто.

Она молча протянула мне смятые листки. Я прочитал. Стихи были пронзительные, как всегда о хрупкости, о внутренней свободе, о тихом сопротивлении серости.

— Сильные вещи, — искренне сказал я. — Намного сильнее того, что я слышал от Весны в его «обработанном» варианте.

При этом имени она вздрогнула, словно от удара. И едва не заплакала.

— Что такое?

— Весна… Он… он везде стоит у меня на пути, Александр, — голос ее дрогнул. — В «Доме творчества» он теперь председатель комиссии по текстам. Мои стихи он называет «упадническими» и «не соответствующими духу советской молодежи». А вчера… вчера он прямо заявил, что пока он там, мои стихи никто и никогда не услышит.

Она смахнула с ресниц предательскую слезинку.

— И тусовка… Все, с кем я раньше общалась, теперь смотрят на меня как на прокаженную. Говорят, Весна предупредил, что тот, кто со мной общается, тоже будет иметь проблемы. Я осталась совсем одна.

Я сжал кулаки. Вот мерзавец! Сначала он просто украл ее стихи, а теперь еще методично уничтожает ее как поэта, пользуясь своей новой властью.

— Вероника, слушай меня внимательно, — я посмотрел ей прямо в глаза. — Веснин самозванец, шелуха, пыль на ветру. Его власть над парочкой провинциальных музыкантов и запуганными хиппанами весьма хрупка. Вот как мы поступим.

— «Заря», это конечно хорошо, но нужно расти дальше, — я взял со стола потрепанный номер журнала. — Вот твой настоящий рубеж, журнал «Юность». Пора выходить на всесоюзный уровень. Твои стихи должны читать в Москве, в Ленинграде, а не прятать их здесь, в провинциальном Зареченске, от обиженного плагиатора. Нужно опубликоваться в «Юности».

В ее глазах мелькнула искра надежды, тут же погасшая.

— Но… «Юность»… Такой солидный журнал? Это же невозможно! Меня там никто не знает.

— Знают ли там тебя не важно, — заверил я. — Важно какие у тебя стихи. А они гениальны. И у меня есть кое-какие связи. Один мой знакомый, Андрей Олегович, там работает. Я поговорю с ним. Мы отправим твои стихи. Оформим все правильно, с сопроводительным письмом от редакции.

С Андреем Олеговичем я был знаком еще с детсадовского возраста, правда в прошлой жизни. Сейчас ему должно быть лет двадцать, но вроде уже в этом возрасте он работал в «Юности». Правда, на какой должности не вспомню… вряд ли большой. Но все равно напишу ему. Поможет.

— Правда? — окрыленно прошептала Гроза.

— Абсолютно, — широко улыбнулся я и подмигнул. — А Веснин пусть отправляется ко всем чертям. Его власть заканчивается за пределами Зареченска. А твои стихи… твои стихи должны лететь. Давай, выбери три самых сильных, самых мощных. Мы отправим их сегодня же.

Она выпрямилась, подбородок ее вздернулся. И я снова увидел ту самую Грозу, с которой впервые встретился в парке.

— Хорошо, я вернусь через час, — сказала она. — У меня дома есть то, что надо. И… спасибо вам, Александр. Вы не представляете, как это для меня важно.

— Это важно для поэзии, Вероника, — поправил я ее. — А таких, как Весна, рано или поздно смоет дождем. Помни это.

Она кивнула и вышла.

* * *

После ухода Грозы я планировал заняться статьей, но зашла Людмила Ивановна и сунула мне пачку писем.

— На вот, Николай Степанович сказал разобрать. Там много тебе адресовано.

Пришлось отложить все дела и сесть за письма. Решил рассортировать их на три стопки: «к исполнению», «в номер» и «в архив». Я распечатывал конверт за конвертом, а стопка «в архив» почти не росла.

«Уважаемый редактор! Пишет вам работник Завода приборов из Свердловска. Прочитал вашу статью и не могу не высказаться…»

Я поморщился. Статью об отцовском изобретении еще не публиковали, значит, читатель имел в виду один из моих футуристических очерков. Я уже хотел отложить письмо, но фраза дальше заставила замереть:

«…Вы описали принцип стыковки модулей на орбите с помощью электромагнитов. Я слесарь-монтажник, и у меня есть идея, как упростить эту систему. Прилагаю схему…»

Схема была начерчена на листке в клетку, линии дрожали, но в расчетах чувствовалась уверенная рука практика. Идея и впрямь была гениальной в своей простоте. Это бы отцу передать, чтобы глянул своим наметанным взглядом. Я отложил письмо в сторону и вскрыл следующее.

«Здравствуйте! Пишет вам учительница из деревни Подгорное. После ваших статей наш кружок радиоэлектроники собрал макет „умного“ термоса, который поддерживает температуру чая…»

Термос? Серьезно? Я улыбнулся, но тут же поймал себя на том, что мои собственные статьи, написанные в жанре легкой фантастики, кто-то воспринимает как руководство к действию. Эти люди не ждали указующего перста сверху. Они брали и делали, вдохновленные идеей.

Третье письмо было из Куйбышева от инженера-строителя:

«…В связи с обсуждаемыми в вашей газете возможностями кооперативов, просим разъяснить: можем ли мы, группа инженеров, организовать частное проектное бюро для разработки типовых проектов гаражей и садовых домиков? Куда обращаться? Нужны ли разрешения от парткома по месту основной работы?»

А вот это уже было интересно. Письмо было пропитано не праздным любопытством, а деловой хваткой. Люди уже не просто размышляли о переменах, они прощупывали почву, искали лазейки в системе. Мой НЭПовский манифест, осторожный и завуалированный, они читали как прямое руководство.

Следующая пачка писем оказалась совсем иной. Конверт за конвертом, все с одинаковыми вопросами, отражающими разную бытовую конкретику.

«Уважаемая редакция! После вашей статьи о кооперативах мы с женой задумались…»

«…группа инженеров хочет организовать вычислительный центр…»

«…можно ли легально сдавать