Патруль - Макс Гудвин

— Что будет дальше с этим делом? — спросил я.

— У следствия теперь появилось 10 грамм неизвестного мефа. Ты, скорее всего, из подозреваемого будешь переквалифицирован в свидетели, и раз в два месяца они будут дополнять это дело подробностями, проводя экспертизы, опросы, уточнения, превращая дело в вечно висящее. И никто тогда не виноват все старались работали. Мы бы и без твоего везения его развалили бы, но пришлось бы пару месяцев посидеть, а тут повезло. Вот моя визитка, кстати.

Он сунул мне чёрную карточку с золотым теснением, на которой было выгравировано: «Адвокат Кац Самуил Инокентиевич».

Что ж, теперь у меня появился свой адвокат — еврей, и дикая мотивация сделать мой ход против Зубчихина. Вот только ремень и шнурки у конвоиров заберу…

Глава 21

Пес или гиена?

Шурки, ремень, документы, кошелёк — всё это снова стало моим, а сам я, вытащив кепку из-под фальшпола, надел её спасаясь в первую очередь от солнечных лучей, которые ярко летели от самого Солнца и по воле случившегося со мной нервировали.

Только я вышел из Кировского суда, передо мной открылась вся прелесть августа: зелёные улицы, тёплый воздух, текущие по дорогам авто. Прямо перед зданием располагалось дорожное кольцо, не шибко оживлённое в этот час, но и не перебежишь даже если захочешь. Благо, места для перехода через дорогу виднелись слева и справа, но до них нужно топать, а я еще не определился с направлением.

Хотелось пива и помыться, хотелось снять с себя форму и переодеться в гражданку или даже повторить встречу с Ирой, хотя секса не хотелось совсем, камера и стресс убивает тестостерон.

А ведь у неё мой телефон в тумбочке, о котором она даже не знает… И надо переехать с Макрушино, смена замков тут не поможет, хотя и это тоже временно, выпасут, как выпасли ОСБшники. Другой бы начал искать сигареты, но я никогда не курил, не курило и тело Славы Кузнецова. Сейчас бы в парилку с последующим массажем, нормальным — лечебным, чтоб всё тело прям промяли, а то от этих нар я сам тако́е ощущение, что сделался плоским.

Я замер на пороге суда, рассуждая, что мне делать дальше. С одной стороны, тварь, которая устроила мне эти приключения, должна была быть наказана как можно быстрее, в следующий раз мне может так не повезти, как сегодня, и придётся развиться по «ветке» заключённого. С другой, если всё равно сидеть, может, задвухсотить гада, и дело с концами.

Что если я перерождён, чтобы поменять свою свободу и жизнь на жизнь одного единственного говнюка?

Что я о нём знаю? Я поднял голову и снова встретил плакат с его лицом. Ничего по сути. А так бы взять нож, а лучше два, и ворваться в его квартиру или дом, перебить охрану, вряд ли они шибко хороши, и отпилить мерзавцу голову, прямо как духи нашим пилили, а на стене кровью написать «За 1994 с-сука!». А что же дальше? А дальше в бега, потому как с методами сегодняшних сыскарей меня найдут, нет-нет да и оставлю какую-нибудь ниточку. Однако снова возвращаться на нары не хотелось, и от сюда два выхода, либо убирать его легально и по закону, либо оказывать сопротивление при задержании, чтобы меня самого мои же коллеги и пристрелили.

Можно кстати и по другому. Узнать, где живёт, и подложить под машину самодельный фугас. Могут пострадать мирные… На его семью, если она есть, мне всё равно, даже если он хороший отец и примерный семьянин.

Вот такие улыбчивые мужчины в пиджаках и имеют множество скелетов в шкафах, обычно, хорошие мужья, отличные отцы, заботливые любовники для своих шлюх. Настолько, что у их шмар есть и квартиры, и машины, подаренные за счёт нажитых на солдатской крови деньгах. У тех, кого он подставлял в Чечне, тоже были дети и жёны.

Найти его офис, подложить СВУ на основе будильника и… к примеру, пороха, перемешанного с дробью, в ящик рабочего стола. Опять же слишком велик фактор случайных жертв: уборщицы, секретарши, другого мирняка. Лучше ножом, или самопальным дробовиком типа: труба, фитиль и та же дробь с порохом.

Я стоял думал над разным и вдруг осознал, что киллер из меня так себе, вот окопаться и держать высоту я могу, спасать заложников шибко не приходилось, но тоже могу, могу людей крутить, а от грабителя, или того же душмана я отличаюсь также, как кавказская овчарка отличается от гиены. Вроде те же зубы и хвост, но вот только задачи и методы решения разные, а ещё у овчарки с командами лучше, а от гиены незнамо, что и ожидать. Как только я продумал эту мысль, память Славы поделилась нововведением: согласно последним исследованиям, гиены не являлись псовыми, а принадлежали к кошачьим.

Может, поэтому эти кошки так и ржут над всем миром, потому как другие их считают собаками?..

Ну не мог этот чёрт с плаката не наделать себе врагов! Всяко есть какие-нибудь зацепки, и его можно вполне легально посадить на пожизненное. А то садиться или гибнуть из-за этого мудака, после того как чудом получил вторую жизнь, такое себе… Убить тварь и броситься в бега я всегда успею.

Как только я определился, что буду мыслить и действовать как офицер, а не как масхадовец, рядом раздался гудок авто. Потом ещё и ещё, чтобы я заметил. И, прищурившись, я посмотрел туда, откуда был звук. Там стояла патрулька, из которой меня манил Николай Павлович Потапов, на заднем сидел мой взводный, а вот водителя я не знал, какой то гражданский мужичок средних лет.

Пиво и массажи с парилками, походу, отменяются. Я сделал пару шагов, спускаясь с лестницы здания суда, и подошёл к патрульке.

— Садись! — приказал ротный.

— И вам доброго дня, Николай Павлович, — произнёс я и сел рядом с Мухаматдиевым на заднее сидение, по привычке протянув руку, но руку мне её не пожали.

— Поехали, — скомандовал ротный водителю.

— Куда? — спросил я.

— Ты для начала не хочешь объяснить, что это было? — спросил у меня Мухаматдиев.

— А на что похоже? — спросил я.

— Ты мне, бл№ дь, не зубоскаль! У тебя, на№ уй, пакет мефа нашли! Сидит, он лицом щёлкает! — буквально прокричав, ответил ротный.

— И почему я ещё на свободе? — уточнил я вместо того, чтобы сразу начать грубить и послать командира роты туда, куда он в своей мужской жизни ещё не ходил.

— Вот и нам интересно, — выдал Мухаматдиев, по