Патруль - Макс Гудвин

— Может, потому, что у вас боец не виноват ни в чём и суд в этом разобрался, а пока разбирался, решил его подзакрыть на полутора суток? — произнёс я, а в голове подумал: «Или у вас ваши звёзды на мозг давят?»

— Ну так ты расскажи. Просто ты везде на статью 51 ссылался и вёл себя как партизан, — начал уже нормально взводный.

— Да а смысл, если вы при встрече даже руку пожать не можете. Я тогда лучше по приезде сразу рапорт на увольнение напишу и пойду устроюсь в другое подразделение, где верят суду, а не домыслам. Только орать на меня, на№ уй, не надо! — выпалил я отцам — командирам. — А знаете что? Остановите машину, не№ уй моё время тратить, рапорт я завтра напишу!

— Ты чё, бл№дь, ведёшь себя как девочка⁈ В руки себя возьми, ты же сержант целый, младший, — снова повысил тон ротный.

— Так всё-таки, что там было? — спросил у меня Мухаматдиев, машина и не думала останавливаться.

Походу, обезьянам в моей стае надо сначала покричать, а уже потом нормально говорить.

— Я после смены домой шёл, но не сразу, а через дом девушки, а пока я там был, кто-то мало того что подкинул мне в комнату пакет с пакетами, так ещё и достаточно хорошо подёргал за ниточки, чтобы СК вместе с бравыми парнями из ОСБ меня быстрым темпом попытались взять и закрыть на долго. Квартира съёмная, помимо меня там ещё человек живёт, иногда у нас гостят девушки, но мне всё-таки кажется, что мешочек специально подбросили в период с 9 утра до 14.00. Вскрыли квартиру, положили, доложили об исполнении и закрыли обратно, — произнёс я.

— А почему тогда другим не подбрасывают? У них что, план в СК и ОСБ по оборотням в погонах горит? — спросил меня ротный.

— Вряд ли это менты, я думаю, это наводка с целью ликвидации меня, — пожал я плечами.

— Кому нужно тебя ликвидировать? — с сарказмом спросил Мухаматдиев.

— Я встречаюсь с девочкой, на которую положил глаз сын Зубчихина. Да — да, того самого с билбордов! Возможно, в этом дело. Если честно, я сам удивлён, почему так сложно работали. Могли бы просто прострелить ногу в подъезде или голову…

— Так, — выдохнул ротный. — Хорош беду на себя кликать. Допустим, мы на твоей стороне. Но как объяснить в управлении, что у нас такая ситуация случилась.

— 51 статья и презумпция невиновности уже не работают? — уточнил я, мне было всё равно, уволят или нет, у меня была другая задача на уме, которая никак не клеилась со спокойной службой.

— Не для ментов, — усмехнулся взводный.

— А что они мне сделают, если я увольняюсь? — не понял я. Эти игры в оправдание уже и правда достали.

— И что, кем ты на гражданке будешь? — спросил у меня ротный.

— Не знаю пока. Кем угодно. Виолончелистом. Пойду песни петь, волосы отращу…

— Ты погоди песни петь. Надо управленцам объяснить, что ты не наркоман. — произнёс взводный.

— Кровь на анализы сдать? — спросил я, улыбаясь.

— Нужно полиграф пройти. И вместе с заключением суда это подойдёт. Я им тогда скажу: А что вы хотите, суд его отпустил, на полиграфе чист, а у меня и так людей нет, вы последних хотите забрать, мало ли кто, чего, где нашёл! Тем более если бы на него что-то было, его бы закрыли уже. Я тебя на детектор уже записал.

— Полиграф — это долго. А мене уже завтра на смену. Не отдохну ничерта после деревянных нар.

— Уволиться ты всегда сможешь. Всё равно две недели отрабатывать и на работу ходить. — произнёс Мухаматдиев.

— Вы меня на пост поставите, там служба будет проще. А то я такой парень, я могу и в патруле на картонке уснуть в подъезде.

— Бл№дь, — выдохнул ротный, — пройдёшь полиграф, дам я тебе выходной в воскресенье, а во вторник заступишь уже старшим.

— Это… Николай Павлович, — возразил взводный, — ты куда моего бойца переводишь?

— Ратмир Минисович, тише там будь! Сутки через трое у тебя будет третьим, а через день в патруле усиления старшим.

— А, пацан, ты дома портрет свой поставил? — улыбнулся возрастной водитель.

— Зачем это? — не понял я.

— Чтоб из дому не выгнали, забыв, как ты выглядишь, — закончил шутку мужичок.

— У меня дома мне меф подкидывают, я, пожалуй, лучше в отделе поживу, там людей больше, а чтобы весь отдел повязать, нужно план-капкан объявлять, — отшутился я.

Настроение внутри машины начало выравниваться. Даже взводный спросил, не набил ли я себе татуировку тюремную. На что я ответил, что был занят, всё время лепил из хлеба чернильницу и писал между строк в книгах молоком послание революционным товарищам.

Мы въехали на территорию УМВД по Златоводской области и остановились у здания военно-врачебной комиссии. Сокращённо (ВВК) — это орган, который определяет годность граждан к военной службе по состоянию здоровья. Ее цель — оценить физическое и психическое состояние человека, чтобы выявить его категорию годности. Комиссия состоит из нескольких врачей-специалистов, таких как терапевт, хирург, невролог, психиатр, окулист, оториноларинголог (ЛОР) и стоматолог. Та еще по факту каторга: поступающий на службу человек сначала бегает по всему городу, собирает анализы и справки, потом приходит, и его досконально проверяют, это вам не военкомат, куда годны все или почти все, тут отбирают лучших из лучших, по крайней мере, по придиркам, которые цепляют врачи к кандидатам, можно так подумать… Откуда тогда среди ментов появляются тугодумы, мне не ведомо. Существует даже шутка, когда кто-то жёстко тупит, про него говорят, что наберут кандидатов по объявлению, типа без прохождения ВВК.

ВВК Кузнецова я помню хорошо: кричащие врачи на тестах на стрессоустойчивость, психиатр, пытающийся вывести из себя провокативными вопросами, тесты, где надо правдиво отвечать на 400 вопросов, и конечно же полиграф. Жемчужина сегодняшнего приёма. Переходишь на офицерскую должность с сержантской — полиграф. Приходишь служить — полиграф. Какие-то подозрения от отделов кадров — полиграф. Подозрительный шрам на теле — полиграф.

Причём врачи этой самой ВВК скорее всего свои же тесты бы провалили. Ну да, не суть…

И вот теперь я, бывший подозреваемый в распространении кристаллической смерти в корыстных целях, должен его пройти и доказать всем, что я не северный олень.

— Смотри, провалишь детектор лжи — в отделе тебя будут называть Пабло Эскобаром, — пошутил взводный.

— Кстати, мы тебе звонили, ты чего трубку не брал? — спросил у меня ротный.

— Я в этой кутерьме телефон посеял, — ответил я, не уточнив, что посеял я его