Встретимся вчера - Сара Сук

– Прости, что я не рассказал тебе правду о маме. Клянусь, я собирался однажды это сделать. Я просто не хотел причинять тебе боль. И прости, что вчера так уехал из Кванджу. Я так сожалел об этом, когда сегодня проснулся, что решил немедленно ехать к вам в Пусан.

– А где ты был, когда узнал, что я снова пропала? – спрашиваю я.

– Если бы мистер Ким не был уже лысым, у него все волосы выпали бы от нервов, – серьезно сказал аппа. – К счастью, они вспомнили, что ты упоминала поход на пляж, вот я и отправился сюда на поиски.

Я представляю себе, как аппа часами бродит по пляжу туда-сюда, пытаясь меня найти. Я плотнее закутываюсь в шарф, а волны плещутся, набегая на песок и откатываясь.

– А что ты подумал, – тихо спрашиваю я, – когда она забеременела?

Ведь, как я узнала, именно это пустило жизнь моей мамы под откос. Мне нужно знать, испытал ли аппа те же чувства, а может быть, испытывает их до сих пор.

– Это была лучшая новость в моей жизни, – говорит он.

Я недоверчиво поднимаю брови:

– Правда?

– Ну, может, не сразу. Я много чего почувствовал: удивление, страх, волнение. В то же время было очень тяжело видеть, в какое отчаяние это приводило твою маму. Понимаешь, она всегда была очень сложным человеком. В ней словно жили разные люди. Были дни, когда она говорила, что надо отдать ребенка на усыновление, а в другие дни она была уверена, что рано или поздно сможет все наладить. У нее бывали очень хорошие дни и очень плохие, иногда все менялось за час, и она всегда уходила в себя. А я говорил ей, что при любых обстоятельствах буду рядом с ней и нашим ребенком. При этом отцовство меня тоже очень пугало.

Его взгляд становится далеким, но в этот раз у меня нет чувства, что аппа отстраняется. Скорее, он приглашает меня с собой.

– Мы оба не были совершенны. Но при этом я знал, что все равно буду любить нашего ребенка больше всего на свете. И когда ты явилась в этот мир, так и получилось. Поэтому я и сказал про лучшую новость.

– Даже несмотря на то, что из-за этого ты потерял ее?

Такая мысль появилась у меня вчера – если бы не я, у аппы и мамы все могло сложиться иначе.

Он берет мою руку и крепко сжимает:

– Никогда так не думай. Ситуация была сложная, и она приняла свое решение. Мы оба приняли. Кроме того, – он грустно улыбается, – если ты считаешь кого-то любовью всей своей жизни, это еще не значит, что он считает любовью своей жизни тебя.

Я киваю, я верю ему и крепко сжимаю его руку в ответ.

– Ладно, – говорю я. – Ладно.

Мы долго так сидим, держась за руки, как будто утонем, если их расцепим. Холод пробирает, но ни один из нас не шевелится. У меня все еще так много вопросов – о маме, о папе, обо всем, из чего состояла тишина между нами. Оказывается, у нас с аппой больше общего, чем я думала. Все это время мы оба пытались найти обратный путь друг к другу, снова и снова пытались встретиться вчера, пока наконец это не случилось. Так что теперь я могу позволить себе подождать с вопросами.

Пока я просто побуду там, где я есть.

ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ ЭЙМИ: РАЗВОРОТ ДЛЯ РИСУНКОВ

Страница с наклейками из «Пушистого Пекаря».

Обновление: вырезанный фрагмент упаковки от молочной булочки рядом с вырезанным фрагментом коробки от соломки «Пеперо». Кто-то нарисовал на обоих фрагментах кролика в поварском колпаке в форме ломтика хлеба.

Подпись внизу: «Закуски от аппы, рисунки от Чун Хо (не из официальной коллекции, но так, наверное, даже лучше). Теперь все двенадцать наклеек на месте».

Двадцать девять

Культурная деревня Камчхон – это лабиринт из разноцветных домиков на склоне горы. Тут везде крутые лестницы и великолепный стрит-арт: муралы на каждом шагу. Я несусь по извилистому переулку, поворачивая, останавливаясь, чтобы крикнуть через плечо:

– Чун Хо! Быстрее!

– Эйми, ты, может, сильно удивишься, но деревня вряд ли вскочит и убежит, если мы пойдем помедленнее, – говорит он, пытаясь меня догнать. – Время позволяет обойти ее прогулочным шагом.

Я смеюсь. Сегодня наш последний день в Пусане, а еще это мой последний день с Чун Хо. Он уезжает из Кореи завтра, а спустя день уезжаю и я. Наши папы отправились на рыбный рынок, а мы предпочли провести вечер в культурной деревне. Во время Корейской войны в Пусан переселилось много беженцев. Они строили себе домики на этой горе. Когда-то это был один из беднейших районов Пусана, но потом здесь воплотили масштабный проект переустройства при участии местных художников. Так была создана Культурная деревня Камчхон, какой мы ее видим сегодня, – живущая и дышащая искусством.

Это подходящее место для прогулки с Чун Хо. Он улыбается мне, когда мы добираемся до смотровой площадки. Нас приветствуют цветные крыши и пастельные стены.

Мы прислоняемся к ограждению, впитываем атмосферу.

– Слушай, – говорю я, – хочу еще раз извиниться за то, что оставила тебя за дверью цветочного магазина. И за все мои исчезновения.

– Ты ведь уже извинилась, когда вернулась вчера вечером, – говорит Чун Хо.

– Это да. Но я не только про физические исчезновения. – Я обвожу взглядом крыши домиков, а потом поворачиваюсь к Чун Хо. – Прости, что я исчезала в другом смысле. Не рассказывала тебе, что происходит. Говорила, что я в норме, хотя это было не так. Моя подруга Никита вечно ругает меня за это. Она говорит, что на самом деле это НОРМ заглавными буквами, то есть Непреодолимое Ощущение Расширяющегося Мрака.

Он смеется:

– А мы бы поладили с твоей Никитой.

– Я тоже так думаю. – Прижимаю сложенные ладони к груди: – В общем, я действительно сожалею, что так поступала с тобой.

Мгновение он молчит, осмысливая мои слова:

– Мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовала себя обязанной доверять мне, особенно если еще не готова к этому. Но иногда мне правда было больно оттого, что ты меня отталкиваешь. Просто… ты мне очень нравишься. Я хотел быть с тобой.

О, Чун Хо Ким. Его слова звучат так искренне, и я моргаю, чтобы не расплакаться. От него бесполезно что-то скрывать, с ним нет смысла притворяться, что все нормально. Я никогда в жизни не подумала бы, что мы пройдем путь от совместного поедания лепешек хотток в детстве до этого момента здесь.