Встретимся вчера - Сара Сук

о пропавших близких со СЧИВ. Ведь они, возможно, где-то попали во временные петли. И раз мы выяснили, что петли существуют, может быть, закрытые дела о пропавших без вести людях можно снова открыть.

– А в этом что-то есть, – говорит Се Ри.

Мы ждем час, и два часа, и три. Мне уже пора уходить, но Се Ри обещает приезжать сюда и регулярно проведывать призрака станции «Хапджон». Я отдаю ей письмо, которое написала утром.

– Я хотела рассказать ему, как застряла во временной петле и как выбралась, – объясняю я. – Даже если он будет мерцать, не страшно. Если у тебя получится вручить ему письмо, он наверняка сможет прочитать его в своем воспоминании.

– Поняла, – кивает Се Ри. – Я попытаюсь узнать о нем побольше, чтобы помочь ему вернуться. Не исключено, что его разыскивают родственники.

На станцию вот-вот прибудет поезд, и перед тем, как уехать, я провожу пальцами по платформенным дверям, которые вот-вот откроются. Вспоминаю, что сказал аджощи за миг до того, как снова исчез: «Я так и знал».

Я заглядываю в туннель. Где бы сейчас ни был этот человек, надеюсь, скоро он познает и чувство возвращения домой.

Мы с аппой и комо встречаемся на рынке. Здесь шумно и суетно, и я снова понимаю, что буду скучать по этому месту. По Сеулу. По Корее. По всему здешнему. Я даю себе обещание, что мы видимся не в последний раз.

Аппа легко поспевает за комо, пробираясь сквозь толпу так, словно занимался этим всю жизнь. В каком-то смысле, наверное, так и есть. Он замечает мой взгляд и улыбается. Я улыбаюсь в ответ.

После Пусана между нами все изменилось. Пришло взаимопонимание, которого не было прежде. Сегодня утром комо вошла на кухню и застала нас обоих сидящими там и поедающими хлопья. Говорили мы мало, но теперь тишина не была разъединяющей. Она была уютной. А после каждый из нас занялся своими делами. Как бы хорошо нам ни было вместе, мы оба по-прежнему любим побыть наедине с собой.

Я ведь дочь своего отца.

Мы останавливаемся у продуктового ларька – комо хочет купить гранаты. Я поднимаю камеру телефона и делаю снимок. Гранаты отлично подойдут для заставки.

Краем глаза я замечаю женщину, которая идет по рынку с двумя сыновьями, держа каждого за руку. Я думаю о маме. Где-то в Сувоне она, наверное, так же ходит по местному рынку со своими сыновьями. Я до сих пор пытаюсь осмыслить все, что узнала о ней за эту поездку, и все, что я вспомнила, посещая воспоминания. Она страдала от перепадов настроения, обожала цветы, тосковала по дому и была вынуждена под сильнейшим давлением принимать немыслимые, судьбоносные решения в таком молодом возрасте. Интересно, могло бы все обернуться иначе для нее, для нас, если бы она не стала жертвой стереотипов своей культуры и своих близких именно тогда, когда больше всего нуждалась в их поддержке.

Запредельная боль, злость и печаль сдавливают мою грудь – теперь так происходит каждый раз, когда я о ней думаю. Это непросто. Я знаю, мне потребуется много времени, чтобы полностью все прочувствовать и осознать. Я не уверена, что когда-нибудь снова захочу ее видеть после того, как она меня бросила, но где-то в глубине души буду хранить информацию о том, что она где-то есть. На всякий случай.

Я поворачиваюсь к аппе – он тоже смотрит на женщину с двумя сыновьями. Понимаю, что он думает о том же самом. На секунду он снова становится девятнадцатилетним влюбленным парнем, полным надежд на будущее и не подозревающим, что его ждет.

А потом он поворачивается ко мне и улыбается:

– Ттокпокки?

– Ттокпокки, – соглашаюсь я.

И мы идем есть.

ПИСЬМО ЭЙМИ РО

Дорогой призрак станции «Хапджон»,

вы знаете, что вас так называют? Честное слово. О вас даже есть вебтун, хотя он на самом деле не совсем о вас. Он о вымышленной шайке призраков, которые охотятся за сокровищами на ветках сеульского метро, чтобы обрести покой и перейти в загробную жизнь. Но это не ваша история. Ваша история – о временных петлях.

По крайней мере, пока это так. Не знаю, понимаете ли вы, аджощи, что застряли во временной петле. То есть вы снова и снова прокручиваете одно и то же воспоминание с 2017 года. Может, вы уже и сами это поняли, но я хотела рассказать вам на всякий случай, потому что первый шаг – осознать, что это реально.

Недавно я сама так застряла. Я пробыла в петле не так долго, как вы, но достаточно долго, чтобы испугаться. В какое-то мгновение я подумала, что моя жизнь станет лучше, если я просто останусь там, но потом посмотрела на маленькую себя и поняла, что хочу дать ей еще один шанс прожить свою жизнь, цельную и наполненную жизнь вне этого пузыря памяти. Не знаю, подходит ли такой способ всем, но лично мне помогли выбраться мысли о папе. Мне столько всего надо было ему сказать, и я осознала, что сделать это можно только в настоящем. Я сосредоточилась на этом и потом действительно смогла ему все сказать… Вот что помогло мне зацепиться за настоящее.

Мне неизвестно, почему мы возвращаемся в определенные воспоминания. Возможно, это знак, что мы не нашли в них развязки. Может быть, именно поэтому мы иногда застреваем, и единственный путь к освобождению – встретиться с ними лицом к лицу. Уж не знаю, верите ли вы в знаки. Не знаю даже, верю ли в них я сама. Очень многого я еще не знаю. Знаю одно – настоящее ждет вас так же, как оно ждало меня. Ему все равно, что вы порой исчезаете, пусть даже на годы. В нем по-прежнему есть место для вас.

Я надеюсь, у вас получится в него вернуться.

Искренне ваша, Эйми Ро

Тридцать

Два месяца спустя

Я стою над ванночкой с проявителем, опускаю туда фотобумагу и жду, когда возникнет изображение. Я в темной комнате, заканчиваю свой проект – подборку фотографий на тему весенних каникул в Корее. Мое святилище, место моего священнодействия – это самое подходящее место, чтобы вспоминать о времени, проведенном в Корее.

Изображение проявляется медленно, оно черно-белое.

Снимок: аппа и я позируем, поедая ттокпокки, с соусом на подбородках, с улыбками на губах, в углу фотографии – палец комо; она случайно положила его на объектив. Я почти