Шаг во Вселенную. Книга первая. Корабль поколений. - Александр Шуравин

просто мается от безделья. Он с самого начала считал, что его полет – какая-то нелепая ошибка, и корил себя за то, что согласился на это. Но потом заметил, что его обширные познания в системной истории, помогают наводить людей на полезные идеи во всех областях знаний, от физики и математики до гуманитарных наук. Эти его познания об истории развития науки и технологий, о взлетах и падениях цивилизаций, служили неким катализатором, запускающим творческое мышление у других. Он сам не понимал, как это работает, но это работало. И, судя по всему, это было важно.

Но сейчас Климов вдруг почувствовал слабость во всем теле. «Наверное, пришел мой час», – подумал он, откинулся на кровать и закрыл глаза. В тот же момент чип в его мозгу сообщил в медицинский отсек об остановке сердца. Спустя буквально пару минут дверь каюты раскрылась, и два санитара подхватили бесчувственное тело, чтобы транспортировать его в реанимацию.

– Не вздумайте умирать! – сказала женщина в белом халате, подключая его к аппаратуре, – Вы еще нам нужны живым, товарищ Климов.

Манипулятор с иглой впрыснул в кровь полчища наноботов. Оборудование послало серию разрядов, запустивших сердце. Ярослав открыл глаза.

Глава 74

2614 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 1904 а. е. (примерно 0.03 св. года),

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 2 года и 9 месяцев

– И так, пора подводить итоги, – сказал командир, собрав ключевых сотрудников на капитанском мостике, – Эрика?

– Увы, но порадовать нечем. Несмотря на малое ускорение, психическая нестабильность растет. Да и проблемы со здоровьем участились. Меня особо беспокоят необъяснимые случаи клинической смерти. Да, мы смогли реанимировать пациентов. Но… странный феномен.

– Как я понял, причину выяснить не удалось?

– Остановка сердца. Но вот почему… наши ученые проанализировали данные нейронной активности. С деятельностью мозга это никак не связано. Во всех случаях не было никаких предпосылок. И сердце до этого работало просто отлично.

– А опрос? Ты, как психолог, что-нибудь выяснила?

– Я уже сказала, что с деятельностью мозга это никак не связано. А что касается беседы… Один из пациентов, товарищ Климов, вдруг решил, что все, ему пора умирать. Конечно, такой настрой можно объяснить его почтенным возрастом. Но остальные два. Молодые люди. С ним вообще все странно…

– Да, действительно, странно… Лю Минсюань, аномалий не было в момент инцидентов?

– В одном случае аномалия была за день до инцидента. В двух других – через пару дней после.

– Это были одиночные аномалии?

– Да. Одиночные. Такие выбросы – весьма редкое явление.

– Лев, твое мнение? – командир повернулся к Леберману.

– Слишком мало данных для того, чтобы делать какие-то выводы. Нужна статистика. Но последние события настораживают. Если это действительно влияние темной материи – то лучше не разгоняться. Предлагаю выключить двигатели.

– Вообще-то мы летим слишком медленно, – возразил Лю Минсюань, – предлагаю остаться на прежнем ускорении. Тем более, что нет доказательства, что все эти случаи как-то связаны с темной материи. Только гипотезы.

– Эрика?

– По крайней мере, увеличивать ускорение точно не стоит.

– Хорошо. Еще на полгода остаемся в том же режиме.

Глава 75

2614 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 2136 а. е. (примерно 0.034 св. года),

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 3 года

Михаил стоял на смотровой площадке и созерцал звездное небо. Хотя из-за вращения корабля оно двигалось, и полоска млечного пути вместе со знакомыми созвездиями, то исчезала, то вновь появлялась, Самсонов, тем не менее, узнавал известные сочетания светящихся точек.

Его мысли были далеко отсюда. В своем воображение Михаил был уже там, у цели, и пытался представить, как выглядит Проксиома Центавра b. Его воображение нарисовало каменную пустыню, залитую красным светом местного солнца. Кругом багровые тени, черные растения. Грязно коричневое небо. Вдали ползет что-то похожее на гигантского спрута.

Михаил вздрогнул, когда ему на плечо легка чья-то рука.

– Не бойся, это я Арджун.

Самсонов с недоверием посмотрел в индусское лицо невольного нарушителя спокойствия.

–Арджун Патил. Помнишь, мы как-то тут стояли и беседовали о странной лекции профессора Лебермана?

– Да, конечно, помню. Ты еще сказал, что профессор увлекается эзотерикой. Но я что-то не замечаю за ним такое. Наоборот, он производит впечатление разумного материалиста.

– Разумного материалиста, – снисходительно улыбаясь, передразнил Арджун, – я бы не сказал, что материалисты такие уж… разумные. Они просто подстроились под господствующую идеологию.

– А ты, стало быть, нет? – Михаил обернулся к Арджуну. Звезды за его спиной играли в глазах индуса отблесками, делая его взгляд каким-то нереальным.

– Я? Я ищу. В отличие от них, я не довольствуюсь готовыми ответами. Профессор Леберман… он ищет тоже. Просто делает это странно. Его лекции… это не просто сухое изложение фактов. Там есть… намек.

– На что? На то, что мы не одни во Вселенной? Ну, это и так понятно. Мы же сюда летим, чтобы это доказать.

Арджун покачал головой.

– Нет. На что-то большее. На то, что наше понимание реальности… ограничено. Что есть силы, которые мы не видим и не можем измерить.

Михаил усмехнулся.

– Силы? Ты сейчас про сказочную силу джедаев?