Надлежащий подход - Ирина Сон

Даже в сумерках заметно было это убийственное выражение: «Ты, зараза, мне всю карьеру сломал, и еще чего-то спрашиваешь?!»

– Идете?

– Да-да, я сейчас!

Он терпеливо дождался, пока я соберу сумку, надену шляпу и замотаюсь в бесформенный плащ, и мы под прикрытием темноты покинули корабль. Ступив на пристань, я почувствовал, как повело голову – тело привыкло к качке и немного ошалело, почуяв твердую землю.

– Далеко идти-то? – спросил я.

– Не, тут в переулке, рядышком, – сказал мой спутник и замолчал, стараясь не смотреть в мою сторону. Судя по скрещенным рукам и поджатым губам, в любом другом случае он бы из кожи вылез, но меня бы не побеспокоил. Я тоже на него не смотрел – старался не раздражать лишний раз.

Мы углубились в переулок, несколько раз повернули и остановились перед небольшим домом, в окнах которого слабо горел свет. Прижигатель открыл передо мной дверь и любезно посторонился.

– Заходите.

Я послушно зашел в сени, и дверь тут же захлопнулась, оставив меня в темноте. Я с недоумением обернулся, толкнул дверь – та не поддалась. В груди заворочалась тревога. В голову впервые за это время пришла здравая мысль, что Хван Цзи совершал покупки не с одним матросом. Почему, если он пострадал, его просто не принесли на корабль?

Полный нехороших предчувствий, я еще раз толкнул дверь и огляделся.

Темно хоть глаз выколи. Тихо… А, нет, за стенкой кто-то разговаривал. Но, учитывая, что спутник, похоже, развел меня как последнего лоха, встречаться с этим кем-то не хотелось.

Сердце бешено заколотилось. Я наощупь побрел вдоль стен в надежде найти какой-нибудь чулан и затаиться. Меня никто не встречал. Значит, прижигатель ни с кем не договаривался обо мне? Но если так, какой смысл сдавать меня служителям Равновесия, ведь я могу выдать всю команду?

– …Мне показалось или кто-то вошел?

Дверь с громким скрипом распахнулась, и я нос к носу столкнулся с одним из матросов.

– Вы? Чего это вы тут в темноте затаились? – удивился он и посторонился, впуская меня в дом.

Чувствуя себя круглым дураком, я переступил через порог и почти сразу увидел бледного, как смерть, Хван Цзи. Он сидел на стуле у окна, вытянув левую ногу, опухшую в лодыжке, с неестественно вывернутой ступней. Рядом устроилась полная незнакомая женщина, видимо, хозяйка дома. Рассмотрев меня, она побледнела и, пробормотав молитву, воскликнула:

– Хаосит! Вы что же, водите дружбу с хаоситом?

Я подскочил от неожиданности. Вот ведь памятливая какая! Сразу узнала, несмотря на капюшон!

– Сидеть! Молчать! – рявкнул на неё матрос, и та, захлопнув рот, плюхнулась обратно на своё место.

– Что вы, уважаемая. Тот хаосит давно утонул в море. Вы обознались. Это наш корабельный доктор Тит, – с улыбкой выдохнул Хван Цзи, глядя на женщину. – Лица нашего народа часто кажутся одинаковыми. У доктора Лим был совершенно другой нос и подбородок!

Хозяйка присмотрелась и, подумав, покивала.

– И правда не похож. Извините меня.

Я не знал, кто придумал защищаться от инфекций масками и очками, но этому человеку определенно стоило сказать большущее спасибо. Благодаря ему горожане не запомнили моё лицо толком – лишь общие черты.

– Ничего страшного… Вся ваша семья такая бедовая? – проворчал я, приступив к осмотру. Прижигатель оказался прав, обошлось без перелома. – То дифтерия, то крюк, теперь вывих.

Хван Цзи рассмеялся.

– Да, эта поездка вышла какой-то неудачной, – признал он. – Но зато мы встретили вас. Сможете помочь?

Я с сожалением покачал головой. Вот что точно не входило в число моих умений, так это вправление вывихов.

– А где этот… – озарило меня. – Матрос, который меня привел? Он говорил, что умеет.

Мы переглянулись.

– И правда, где он? – послышалось задумчивое бормотание.

Внизу хлопнула дверь, и мы дружно вздрогнули.

– Дверь заклинило, – проворчал прижигатель, входя. – Чего смотрите, как будто призрака увидели?

Хван Цзи с явным облегчением выдохнул и, кажется, разозлился на себя.

– Давай, помоги скорее. Доктор сказал, что это и правда вывих, и что ты умеешь их вправлять.

Вошедший неприкрыто изумился, но просьбе внял и одним движением вправил стопу. Я наложил давящую повязку, жестко зафиксировав ногу. Хван Цзи оперся на матросов, поднялся и кивнул мне на свертки.

– Ваши снадобья, доктор.

Мы подхватили свертки и оставили хозяйке серебряную монету в качестве благодарности.

– …Мне показалось или кто-то вошел? – услышав очередной скрип входной двери, спросил я.

Не показалось. Двери распахнулись, сверкнули золотые весы на синих одеждах, и на нас уставились служители Равновесия во главе с Арантом.

– Мы слышали, здесь кто-то сломал ногу? – пробасил Илья.

Я, порадовавшись, что не снял капюшон, закрылся свертками.

– Это я, – ответил Хван Цзи, едва уловимо напрягшись. – Но уже всё в порядке. Мои люди смогли оказать помощь. Мы пойдем.

– Славно… славно…

Служители посторонились, пропуская нас, и я уже расслабился и порадовался, что всё обошлось, как вдруг Арант изумленно выдохнул: «Тэхон, ты?!» – и, схватив меня за плечи, сдернул капюшон.

В наступившей тишине я только и нашелся, что брякнуть:

– Нет. Не я.

Глаза Ильи, Годаны и Зденьки совершенно одинаково выпучились.

Арант схватил меня за плечи и затряс, словно куклу:

– Нет, постой! Как ты? Что ты тут?..

– А давайте мы сойдемся на том, что мы друг друга не видели?

– Как это так – не видели? Ты же здесь! – воскликнул этот муд… мудрец.

Я разозлился и пнул его по коленке. Он ойкнул, но хватку не ослабил.

– Ты тупой?! Всё разжевывать надо? Немедленно отпусти меня! Зденька, Годана, Илья, моё искреннее почтение, рад, что с вами всё хорошо, но на встречу с вами я не рассчитывал. Давайте мы просто разойдемся и каждый пойдет своей дорогой?

Те явно не знали, как реагировать на моё неожиданное воскрешение.

– Вы укрыли хаосита, – заключил Илья и посмотрел на Хван Цзи.

Тот стоял между своих матросов и молчал. Его лицо и так не отличалось живостью красок, а теперь и вовсе стало похожим на восковое. Когда Илья повернулся к нему, он ожил и, растянув губы в вежливой улыбке, переспросил:

– Прошу прощения?

– Вы укрыли хаосита! Лим Тэхон! – взревел Илья. – Хаосита, которого должны судить!

Арант поперхнулся своей радостью на вдохе. Огонек в его глазах погас, а улыбка исчезла так резко, словно её выключили. Мне вдруг бросилось в глаза, что его изящная темная эспаньолка заросла щетиной, скулы заострились, да и в целом вид у него стал утомленным и нездоровым. Когда служители поддакнули Илье, в том числе и Зденька, он опять сжал пальцы на моих