Театр стекла и теней - Энн Корлетт

он отпер ворота. Она оглянулась, увидела, как он смотрит на нее, и сердце забилось сильнее. Он шагнул ближе, взял ее лицо в ладони и большими пальцами погладил по щекам. В этот раз поцелуй вышел нежный, почти нерешительный, и Джульетта первая прижалась к нему, притянутая нитями тысяч возможностей, сплетенных в этот поцелуй.

Итан отпрянул.

– Иди, – сказал он. – Отдохни. И, Джульетта, больше не ошибайся.

* * *

Джульетта вышла из театра в замешательстве.

От этого поцелуя – она коснулась губ, будто на них еще остались его следы, – ее сердцу надлежало трепетать, но слишком многое перемешалось в этой минуте – для такого клубка эмоций радость слишком прямолинейна. Страх отступил отливом, оставив ее чувства в темных разводах, обломках и мусоре. В голове так ясно отпечатался портрет Джемаймы. Откуда взялась эта уверенность?

Она вспомнила свой иррациональный ужас при мысли о том, что ее заменили на темное отражение. На несколько кратких секунд такая возможность казалась всепоглощающей и ослепительно реальной. Она теряет разум? И поэтому все вокруг бредово? Холод пробежал по венам, когда она сообразила, что отбросить такую вероятность нельзя. Когда лишаешься рассудка, тебе об этом никак не узнать, правда?

На ум пришло письмо, найденное в столе, в доме мачехи, эти почти неразборчивые кляксы и каракули, – Джульетта как будто различила в нем призрак тьмы, тень недуга. Лунария обезумела? Вот о чем никто не хочет ей рассказывать? Что-то сжимало череп, сбивало мысли в жесткий узелок. И ребра тоже сводило, и странно, до чего тяжело было дышать.

Оливия? – подумала она, сворачивая на свою улицу, мечтая, чтобы ее второе «я» сказало ей, какая она дура, встряхнуло ее, избавило от тревоги.

Но ответа не было.

Глава 28

Три дня спустя после той удручающей, ошеломительной ночи в дверь постучали.

Так случалось уже дважды, и оба раза Джульетта замирала в пустом доме, пока он – она прекрасно знала, кто это, и не собиралась больше с ним разговаривать – не сдавался и не уходил.

– Я открою, – прилетел снизу голос Салли.

Адреналиновый холод затопил Джульетту, но не успела она остановить соседку, та открыла дверь. Донеслись неразборчивые реплики, а потом Салли снова крикнула:

– Джульетта, это к тебе!

* * *

На ступеньках ждал Ламберт.

– Что вам нужно? – Джульетта закрыла дверь и прислонилась к ней, спрятав руки за спину, чтобы он не увидел, как они дрожат.

– Поговорить с вами, – ровно сказал Ламберт. – О том, что с вами было, когда я сказал про татуировку. Вы ее видели. Я точно знаю.

– Я так думала, но была не права. – Теперь дрожь просочилась в голос Джульетты, и она поджала губы, а затем прибавила: – Я ошиблась.

– Ничего себе ошиблись, – сказал Ламберт. – Просветите меня, пожалуйста, как вам это удалось.

– Я была не права, – повторила Джульетта. – Я думала, что видела портрет, но….

– Портрет? – перебил ее Ламберт. – Какой портрет? Где видели?

Берегись.

Предостережений Оливии Джульетте не требовалось. Она и так видела последствия. Полиция совершает налет на «Корабельные новости», опустошает шкафы, обдирает стены в поисках всего, что можно использовать против Округа.

– На Шоу. – Она прижала ладони к двери. – Было темно. Я, наверное, толком не разглядела.

– Где это было?

– Не помню.

– Вы лжете, – просто сказал он и потряс головой. – Нет-нет, не надо возмущаться и отрицать. Я уже давно работаю в полиции и понимаю, когда человек что-то скрывает. А вы, честно говоря, лгать умеете неважно. – Он помедлил. – Если, конечно, не пытаетесь внушить мне эту мысль.

– То есть? – вытаращилась Джульетта.

– Округ. – Ламберт взглянул на разбитую крышу. – Как тут понять, что реально, а что нет? – И снова посмотрел на нее. – Я сказал Мансфилду, что вам что-то известно. Это я, конечно, зря. Он был уверен, что на сей раз мы что-нибудь накопаем – на Округ, на Дейнса. Отговорить его не удалось. По-моему, он уже собирался штурмовать ворота Шоу вместе со всеми, кого смог подбить. – Ламберт помрачнел. – А потом его вызвали к начальству. Сказали, что расследование уже провели. Режиссер всецело сотрудничал, но о девушке с татуировкой колибри ничего не знает. – Ламберт чуть пожал плечами. – И на этом все. Конец расследования. В газетах ни слова. Больше никто ни минуты не потратил на безымянную девушку, которая так мало значит, что никто даже не подал заявления о том, что она пропала. – В голосе Ламберта сквозила горечь, а от его усталого взгляда сердце Джульетты скрутило чувство, которому она не нашла бы названия. – Джульетта, что за чертовщина здесь творится?

– Ничего здесь не творится. – Получилось слабо и неубедительно. – Я ничего не знаю.

– А Дейнс? – спросил Ламберт. – Он заявил, будто понятия не имеет, что на Окраинах Округа живет дочь Стивена Грейса. – Он цинично покачал головой. – По-моему, здесь и воробей не упадет без его ведома, а отсюда упрямо следует вопрос: зачем же ему врать? Вы с ним разговаривали? Он рассказал, почему ваш отец ушел из Округа?

– Он бы не…

Берегись, рявкнул голос в голове, и Джульетта поднесла дрожащую руку ко лбу.

– Я ни с кем не разговаривала. Я думала, что видела портрет, но ошиблась.

– Откуда вы знаете? – прищурился Ламберт.

– Что?

– Откуда вы знаете, что ошиблись? – Джульетта уставилась на него, и он нетерпеливо взмахнул рукой. – Вы мне это сказали почти сразу. Когда я упомянул татуировку, вы перепугались. Так с чего вы решили, что никогда ее не видели?

Ложь обвивала Джульетту все туже и туже. Надо найти выход – такой, чтобы Ламберт ушел и забыл про нее.

– Я сходила еще раз, – ответила она. – На Шоу. Портрета там не было.

Ламберт поднял брови:

– Вы же вроде сказали, что не помните, где это было.

Что-то привлекло взгляд Джульетты. В верхнем окне через дорогу что-то шевельнулось?

Она повысила голос:

– Я хочу, чтобы вы ушли, детектив-констебль Ламберт. Вы не имеете права приходить сюда и допрашивать меня. Я не сделала ничего плохого.

Ламберт проследил за ее взглядом, а когда снова повернулся, холод в его глазах сменился беспокойством.

– В чем дело, Джульетта? – Это он произнес тихо. – Чего вы боитесь?

Ни с того ни с сего Джульетте захотелось шагнуть ближе и упасть ему на грудь. Собрать все страхи, все сомнения, все, чего она не понимает, и сказать: «Вот, возьмите этот бред и найдите в нем смысл». Полиция ведь затем и нужна. Распутывает бесформенные, перепутанные нити скрытого, которое совершают люди, и сматывает в опрятные клубочки смысла.

Дура. Он затем сюда и явился.

Порыв рассеялся,