Пресвитерианцы. Четвертый берег - Василий Кленин

только из крещеных воинов бригады Звезды. Захватили еще роту Третьего «Шаперонова» полка. Бывшие бриганды были людьми циничными, их закрытие церквей мало волновало. Но зато это были свои, французы и христиане. Им руанцы по умолчанию доверяли больше.

Два отряда подошли прямо к руанскому собору, вокруг которого толпились взволнованные горожане. Аббатство не подавало признаков жизни. Токеток поднялся на возвышение.

— Никто не вправе отлучить человека от Бога! — зычно крикнул, приглушая шум толпы. — Каждая душа от природы своей имеет право на спасение! Никто не сделает это за нее, никто не лишит ее этого права! Церкви будут работать! Все важные обряды будут проводиться!

После этого Бандиты выбили ворота и вошли внутрь. Весь капитул обнаружился внутри. Некоторые съежившиеся от страха служки и иноки тут же предложили свои услуги. Их отпустили, а «руководство» тихо увели из храма задними ходами. Пока Жиль Дешан торжественно объявлял утреннюю службу в церкви, пока счастливый народ валом валил в просторный зал — священников доставили в замок к генералу.

— Вы нарушили вашу главную и святую обязанность, — спокойно объявил Наполеон мрачному аббату и десятку его помощников. — Окормлять паству. Заботиться о душах своих прихожан. Видимо, вы с вашим венецианским понтификом решили, что вы не слуги Господа, а его хозяева… — От этой фразы все в комнате съёжились. — Завтра же я вас всех отпущу. Но уже сегодня аббатство лишается всех дарованных ему земель и прочих владений. Можете бежать и жаловаться своему папе, ради которого вы предали своих прихожан. Пусть теперь он вас кормит.

Нормандия — это, конечно, не Германия; владений у монастырей, аббатств, епископов здесь не очень много. Но если собрать всё это воедино… Мечта создать новые департаменты, начисто лишенные феодальной верхушки вновь замаячила на горизонте…

«Нельзя! — осёк он сам себя. — Если я вступаю в войну с одной головой — духовенством — то мне в этой борьбе надо опереться на другую — на нищающих графов, баронов и простых рыцарей. Если я начну раздавать отобранную землю им — светские феодалы наверняка поддержат нашу сторону».

В течение дня были организованы несколько «священных отрядов», которые начали «запускать» храмы в ближайшей округе. Потом крупные соединения двинулись в Арфлёр, Дьепп, Лонгвиль. Два отряда отправились за Руан, в ближайшие центры виконств — Эврё и Лизьё. Там было сложнее, в отдаленных районах Нормандии даже местная администрация, испуганная решением папы, поспешно отрекалась от данных клятв (что и разрешил папа-паскудник). Изменников Наполеон велел вешать на ближайших столбах, а духовенство физически не трогать: но все их земельные владения изымались; попам даже не предлагали покаяться и «вернуться к работе». Люди Кардака составляли опись освободившегося земельного фонда. Самые «мокрые» участки формозец оставлял себе под засев рисом, а остальное решили передать безземельным рыцарям из воинства Девы.

«Безработных» же священников пинками гнали на большую дорогу, и те быстрее любых официальных гонцов разносили страшную весть: Пресвитерианцы посягнули на самое святое — на богатства Церкви.

Еще со времен английской оккупации Нормандии почти все епископские кафедры провинции были переданы итальянцам. Последние здесь даже не появлялись, осуществляя власть через викариев, полностью от них зависимых. Возможно, поэтому Евгений и объявил анафему: англичане, раздавшие итальянцам такие жирные куски, потребовали помощи… И папский престол не смог отказать.

«Что ж, вам же хуже!» — усмехнулся Наполеон. Но просчитался. Он недооценил жажду богатства у духовенства. Из Кана, Алансона, Э, Байе, Мортена, Шербура, Кутанса стали поступать сообщения об открывающихся храмах, о возобновлении служб. «Священные отряды» дойти не успели, отнимать землю было уже не у кого. Викарии, аббаты легко предавали своих итальянских господ, лишь бы сберечь богатства.

Наполеон все-таки подпортил им жизнь. Поскольку не менее трехсот клириков провинции лишились своих приходов, аббатств и диоцезов, нужно было поставить кого-то на их места. Начались перестановки, священникам приказывали переходить с прикормленных мест в те, которые остались практически без доходов. И едва кто-то отказывался — у него сразу изымались земли. Священники поняли, что попали в мягкие, но неотвратимые жернова. Те, кто имел связи — спешно покидали Нормандию, надеясь пристроиться в других диоцезах. А вот некоторые молодые, лишенные связей, даже увидели в этом карьерные возможности. В конце концов, обдирать прихожан за проведение обрядов им никто не запрещал. И церковная десятина никуда не делась.

Кадровые вопросы требовали активного погружения, которое Наполеон позволить себе не мог. Поэтому он все-таки принудил Жиля Дешана занять должность архиепископа Руана. Разумеется, ни о каком согласии папы тут не могло идти и речи, но генерал пообещал, что привезет согласи короля (а такая практика во Франции уже имелась). Конечно, Дешан был слишком мягким для этой должности, но за его правым плечом серой тенью стоял Токеток, который мог любого заставить присесть в трепете. Одними словами.

Церковный кризис в Нормандии только-только начал утрясаться, когда из типографии Иля в мир полетели сотни антипапских прокламаций. И это был взрыв. Восьмистраничные книжки с провокационной обложкой читали в каждой таверне, в каждой церкви, в каждом богатом доме. Специальные гонцы-распространители повезли тяжелые сумки с кипами тетрадок на восток — в Шампань, на юг — в Анжу и Бретань, на север — в Пикардию. Куда уж там они дальше пойдут — это уже жизнь решит сама.

Печатник Кошон продолжал допечатывать тираж, но уже только на шести станках. А на других десяти набирали новые тексты. Наполеон лично попросил Нешамана изложить свои знаменитые проповеди на бумаге. О значимости Библии на родном языке, о равном значении любой души для Бога, о нестяжательстве духовенства и так далее. Но кратко, в виде тезисов. С отсылками к Священному Писанию. Это уже будут одностраничные листовки, которые можно приколотить на любую дверь (прежде всего, дверь церкви — да, генерал кое-что помнил из истории Реформации).

Новые листовки ударят уже не по верхушке, а по всей церковной организации. Наполеон намерен был подвести всех к мысли, что папская церковь нагло присвоила себе роль посредника с Богом. Причем, монопольного посредника. И предложить всем желающим эту монополию разрушить.

В этой тяжелой борьбе важно было как можно скорее «раскрыть объятья» рыцарству и объединиться с ним. В списке Кардака накопилось уже внушительное количество небольших фьефов, которые могли осчастливить несколько сотен рыцарей (или несколько десятков оставшихся без наследства баронетов). Да, не слишком много. Но тут важен пример. Важно, что тысячи обезземеливающихся феодалов увидят перспективу в войне с папством. Папством, которое так