Пресвитерианцы. Четвертый берег - Василий Кленин

Это был плохой вопрос. Потому что чертов король Карл не говорил ничего. Выжидал. Что было, в общем-то, очень даже в стиле этого французского монарха со сложной судьбой. Он привык выжидать. Только вот у Жанны, кажется, это последняя надежда; в короле она души не чаяла.

— Молчит Его Чёртово Величество, — неожиданно для себя самого зло бросил Наполеон. — Он снова бросил тебя, Жанна. Как и в 30-м году в Компьене. Не надейся на него.

Дева резко повернулась к нему — глаза полны слёз.

— Я не буду вам утирать сопли, демуазель, — генерал склонил голову в еле заметном поклоне. — Вы слишком сильны для этого, а я вас очень уважаю. Побудьте наедине с собой, подумайте. Ваше дело; дело, ниспосланное вам свыше, пытаются уничтожить. Негодяи бьют ножом в спину, а подлецы норовят отсидеться в тени. Как говорится, маски сброшены. Чем хороши подобные времена — они показывают людей. Кто чего стоит. Подумайте об этом. И не забывайте слова, что говорил вам мой бригадир: вы — для Франции. Сегодня вы нужны ей, как никогда.

Откланявшись, злой, как голодный пёс, Наполеон покинул покои Орлеанской Девы. Поскольку дело оставалось несделанным, он принялся искать помощников Жанны. Почему-то обговаривать меркантильные дела наделения рыцарей землей с Бастардом ему обсуждать не хотелось. По счастью, стража замка первым делом предложила проводить его к Бодрикуру. Капитан Робер де Бодрикур (отпросившись у своего сюзерена Рене Доброго) плотно обосновался в свите Орлеанской Девы. Собственных войск у него было мало: около сотни копий из Бара и Шампани, да несколько сот наёмной пехоты. Но советником Жанны д’Арк Робер был далеко не последним.

Наполеон разложил перед капитаном списки конфискованных земель, развернул карту с пометками — и идея Бодрикуру сразу понравилась. Он обещал обсудить ее с остальными командирами и попытаться достучаться до Жанны.

Наполеон решил не ждать, чем там закончится дело. Нужно было бить врага, пока он не опомнился. Весна уже начала потихоньку воевать с зимой — так что можно было устроить и небольшой поход. Тем более, цель имелась и совсем недалеко.

Епископство Бове располагалось на стыке Нормандии, Пикардии и Иль-де-Франса. Это было уже внушительное владение, вполне себе размером с неплохое графство (епископов Бове даже приравняли к графскому титулу), а главное — совершенно самостоятельное. Более того, бовэсские епископы входили в круг высшей аристократии, которые получили право официально участвовать в коронации правителей Франции.

Последним епископом Бове был Пьер Кошон, руководивший судом над Жанной д’Арк — так что повод продемонстрировать недовольство имелся. Поскольку этот негодяй по-прежнему томился в темнице Руана, то, кажется, он и продолжал занимать этот пост.

Поскольку земли Бове не считались владением Пресвитерианцев (хотя, по договоренности с королем Наполеон считал их своей зоной контроля), то в нём церкви не закрывали, а людей «благодати» не лишали. Так что теперь не пройдет вариант «возвращение храмов прихожанам». Нет, это будет прямой и жёсткий удар по одному из доходнейших владений Католической Церкви. Во Франции — так уж точно.

В поход собрали более четырех тысяч человек. Кроме неизменной кавалерии и гренадеров, размять косточки отправились Дуболомы — требовалось обкатать в бою новые мушкетерские роты. Также захватили новые пушки. Здесь, во Франции, Наполеон понял, что одних четырехфунтовых орудий уже маловато. И осенью его мастера разработали проект двенадцатифунтовки — самой крупной полевой пушки по системе Грибоваля.

Когда-то давно, еще на Цусиме, генерал сам научил китайских и корейских литейщиков делать настоящую артиллерию. Тогда он только-только попал в новый мир и мог легко по памяти изобразить точнейший чертеж. Тогда он, наверное, мог бы это сделать с закрытыми глазами — годы учебы дали свои плоды. Проблема имелась только одна — отсутствие точных измерительных приборов. Теперь же, 13 лет спустя, забылось многое. Зато мастера его приобрели уже такой опыт, что сами — по поставленной задаче и примерному описанию — разработали чертеж двенадцатифунтового орудия. Которое так, конечно, не называлось.

Большая полевая пушка имела почти пять локтей в длину и 25 даней отличной артиллерийской бронзы (длина ствола 2,3 м, вес — 986 кг, калибр — 151 мм — прим. автора). Такую тушу тащила уже четверка лошадей, еще пара — зарядный ящик к ней. Всего за зиму Ван Чжоли успел отлить и пристрелять восемь больших пушек. Жутко медленно волочились они по еще (слава богу!) не размокшей французской земле. Но, по счастью, идти недалеко.

Епископские гарнизоны, конечно же, не решились противостоять такому воинству. Даже несмотря на то, что Церковь явно готовилась к противостоянию, и, как могла, укрепила епископство, стоявшее на границе с Нормандией. Новые двенадцатифунтовки лупили по стенам с мощью, сравнимой с самыми крупными бомбардами, да еще с такого расстояния, что даже самые мощные луки не могли ответить.

После первых двух замков, взятых практически сходу, из остальных укреплений все гарнизоны сразу начали отводить в Бове. Где, видимо, сторонники епископа в отчаянии решили держать последний рубеж обороны. Наполеон тоже поспешил к столице, даже конницу Ариты выслал вперед (чтобы враг не успел сбежать куда подальше). А еще во всех замках и поместьях оставлял свои небольшие гарнизоны с обязательными активистами Токетока во главе. Аналогичные отряды рассылались по сторонам — всюду, где имелась хоть небольшая церковь.

Сам Токеток остался дома. Даже не в Иле, а в Руане. Нешаману генерал поручил приглядывать за Жанной д’Арк и потихоньку вливать ей в уши свои взгляды на христианство. Примерно с этой же целью там же был оставлен и Гванук. Неожиданно О весьма неплохо вправил Деве мозги, показав разницу между честолюбием и чувством долга. Парень, оказывается, неплохо понял натуру великой воительницы.

«Вот пусть оба и выводят Деву из ее личной драмы».

Бове, несмотря на солидный пояс укреплений, взяли за три дня. Почти тысяча защитников, которых удалось наскрести со всего епископства, не оказала сколько-нибудь серьезного сопротивления. Наемники начали повально сдаваться, едва Пресвитерианцы расковыряли стены и поникли внутрь. И вот тут Наполеон начал спектакль, который задумывал еще в Иле.

Все-таки, как ни крути, а захват Бове — это именно захват. Настоящее завоевание, да еще и церковных земель. Надо как-то показать себя… хорошо! И Пресвитериацны постарались на славу. За пару дней, все владения епископата были перерыты сверху донизу. Ранее разосланные по епархии отряды также везли с мест все найденные богатства. И всё это — всё до последнего су, да еще вдовесок с обилием предметов роскоши —