Аколит Хозяйки Забвения - Георгий Георгиевич Смородинский

можно только пройдя по проходу, над которым я сейчас находился. Только вряд ли аса до этого додумается. Земля внизу твердая, следов на ней не видно, но даже если он поймет, где я нахожусь, что в таком случае делать? Отправит на крышу не-живых? Попробует забраться сюда сам, рискуя получить по башке? Залезет на соседнюю крышу?

Тут не о нем нужно думать, а о том, что делать мне самому. Сбежать, или попробовать атаковать? Почувствовать они меня не могут — только увидеть. Спрыгнув с крыши и скрываясь за домами, можно добраться до края поселка, но что делать потом? Бежать по дороге на восток? Ползти, скрываясь в траве? Оставив за спиной этих уродов? Отличный план, как сказал бы Лебовски[3], но что-то он мне совершенно не нравится. Местность я знаю хреново, о возможностях противника могу только гадать, и проверять их совсем неохота.

Атаковать — тоже такая себе идея, но оно может выгореть, если спрыгнуть уроду на голову. Не рядом с ним со стены, а прямо в него. В обычном бою, со щитом в руке, он не оставит мне шансов. Тут ведь ни хрена не игра. Если же ошеломить противника — появится возможность решить все одним ударом меча и не получить за это ответку. Еще нужно чтобы сошлись звезды — без этого атаковать я не буду.

Звёзды сошлись…

Секунд через пять двое оставшихся не-живых с характерным лязгом прошли по улице мимо дома и направились в проход, из которого я запрыгнул на крышу. Шагов аса слышно не было, но после потери четырех бойцов этот тип должен был находиться рядом с оставшимися. Так и случилось.

Снизу донеслась приглушенная брань. Меня обозвали сыном радальской шлюхи, а затем маг приказал:

— Быстро идем к тому дому напротив!

Памятуя о том, что нежить всегда двигается впереди своего хозяина, и понимая, что второго такого шанса мне не представится, я дождался, когда снизу донесутся шаги уходящих не-живых, и решил, что пора начинать.

Сорвавшись с места, пробежал до края дома и прыгнул в то место, где находился этот урод. Занеся меч для удара и прямыми ногами вперед, чтобы нанести максимальный ущерб от столкновения.

Бег от края крыши до края вместе с прыжком заняли у меня пару секунд. Маг за это время успел меня почувствовать и среагировал на атаку. Обернувшись, он отвел меч для удара и прикрылся щитом так, что мои ступни угодили по обе стороны от умбона. Дальше произошло странное.

Рука аса в момент постановки блока была согнута в локте и поднята над головой. При этом баклер он держал не предплечьем, а кистью как, собственно, это всегда и бывает. Тело стокилограммового мужика после разбега и прыжка должно было снести мага с его щитом без вариантов, но этого ни хрена не случилось! Физика махнула рукой и сказала: «да ну вас на хер — разбирайтесь тут без меня», — и мои ноги словно бы ударили в стену! Невысокий маг устоял, удержав меня на щите пару мгновений, затем резко ушёл в сторону и нанес колющий удар навстречу.

Это было ошибкой. Я уже занес свой меч для атаки, а он немного не рассчитал траекторию. Острие вражеского клинка, разорвало мне бок, не зацепив рёбра. Одновременно с этим мой меч ударил аса в плечо — над ключицей. Клинок с глухим звуком вошел в плоть на пару ладоней, и я, рванув на лету рукоять, максимально расширил нанесенную рану.

Маг охнул, бок рванула резкая боль, но упасть получилось нормально. С моей теперешней реакцией, волшебным оружием и карманом все эти цифровые трюки выполнялись на раз. Коснувшись подошвами земли, я бросил меч в астральный карман и, спружинив, как учили, совершил по инерции кувырок. Выйдя из движения, выхватил пистолет и двумя выстрелами упокоил замешкавшихся не-живых. Затем вскочил, снова сменил оружие, обернулся и… выматерился.

Аса выглядел страшно. Капюшон слетел, явив миру бородатую физиономию сорокалетнего мужика. Грубые черты лица, уродливый шрам на лбу, короткие седые волосы и светящиеся оранжевые глаза. Такой же, как и Фатх, и тоже отбегался. Из раны на плече фонтанировала кровь, заливая одежду и землю. Мой меч разрубил артерию, и ему осталось недолго. Впрочем, напрягло меня совершенно не это.

В тот момент, когда я обернулся, умирающий уронил щит, сделал нетвердый шаг и, указав на меня рукой, прошептал:

— Будь ты проклят, ублюдок!

Баклер гулко грохнул о землю. Одновременно с этим с ладони аса сорвалось небольшое облако черного дыма и, почернев, полетело в меня.

Увернуться не получилось. Нет, я, конечно же, попытался. Стиснув зубы от боли в боку, рванулся вправо — к стене, но эта мерзость изменила траекторию своего полета и впиталась в мою грудь.

Ни плащ, ни рубашка не пострадали, но к груди словно приложили раскаленный утюг. Большой, и со всего маха. Кожу дико обожгло, дыхание сбилось, и мне стоило немаленьких усилий, чтобы не заорать.

Видя, что заклинание попало в цель, маг скривил губы в улыбке, сделал ещё шаг и подох. Упал на колени и завалился набок, неестественно подогнув ноги.

Грудь разрывалась от жара, но в какой-то момент боль стала терпимой, и я смог, наконец, двигаться. Обматерив подохшего мага и стиснув зубы от боли, подошел к трупу, вытащил изо рта след души и растер его в ладонях.

В этот раз сознание меня не оставило. Волна прохлады смыла резкую боль, но полностью она не прошла. Грудь щипало, словно я обгорел на солнце. Бок тоже болел, но уже не так сильно.

Делать ничего не хотелось, но отдыхать буду потом. Сюда же еще кто-то может прийти… Собравшись с силами, я провел с трупом стандартную операцию, убрал обрубок в карман и сразу же пошел в конец улицы, к месту появления этих уродов.

Подойдя, осмотрел коровьи черепа и озадаченно хмыкнул. Никакого камня перехода не обнаружилось. При этом часть костей выглядели оплавленными — так, словно они были пластмассовыми, а в центре круга кто-то разжигал сильный огонь. Не понимая, чтобы это могло значить, я просто разбросал черепа, а некоторые разрубил.

Решив, что этого будет достаточно, снял плащ, стащил с себя одежду и убрал её в карман — очищаться. Затем осмотрел свои раны, устало выругался и пошел за мешком, который кинул на землю в момент появления костяного чудовища.

Кровь из раны уже не текла, напрягало другое. То посмертное заклинание, судя по всему, никуда не исчезло. В месте его попадания на груди темнело