Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров

– Богат был, пёс, – фыркнул Беломир, разглядывая шесть увесистых кругляшей.

– Не шибко, – качнул паренёк головой, быстро сдирая с трупа широкий пояс и отправляя его в кибитку. – Всю добычу на оружье да на доспех с конём тратил. Семья в другой кибитке жила, поплоше этой. И шатёр у него тоже старый был.

Быстро сняв с тела всё названное, паренёк закинул добычу в кибитку и, выпрямившись, вопросительно уставился на нового хозяина.

– Возницей садись, – скомандовал Беломир, окидывая окрестности внимательным взглядом. – За мной езжай. С остальным в нашем лагере разберёмся.

– А ты, хозяин, из каких будешь? – осторожно поинтересовался паренёк, направляя кибитку в нужную сторону.

– Из казаков я, – усмехнулся Беломир. – А тебя где в полон взяли?

– Тут, недалече, – вздохнул мальчишка.

– Так ты что ж, тоже из наших? – удивился парень. – Как звать?

– Елизар Лютый. Наш стан в степи стоит. На ручье Долгом.

– Я в этих местах не так давно, но думаю, родичам весточку послать можно.

– Нету родичей, – вздохнул паренёк. – Один дядька остался. Матери моей брат единокровный. Елисеем звать.

– А где они? – спросил Беломир, уже предполагая ответ.

– Хазары срубили. И батьку, и мать. В ночь на стан налетели и давай рубить всех подряд. Батька во двор выскочил, двоих срубить успел, а его стрелой. После саблей. Мать с сестрёнкой малой огородами бежать хотела, и их стрелами побили. После пёс этот ещё и саблей головы срубил обеим. А меня арканом взяли. Пикой по голове стукнули и через седло кинули. Так и увели, – пряча повлажневшие глаза, еле слышно поведал паренёк.

– Всё одно, родичу весточку послать надобно. Решит тебя забрать, так тому и быть. А нет, со мной жить станешь. Не пропадём, – помолчав, решительно ответил Беломир, понимая, что подобных историй в этой степи бесконечное множество.

– Выходит, я не раб боле? – вскинулся Елизар.

– Нет. Вот в лагерь придём, там и ошейник сниму, – твёрдо пообещал парень, играя желваками на скулах.

– Благодарствуй, дядька. Дай тебе род всего, что сам спросишь, – жарко выдохнул паренёк, разом повеселев.

– Не на чем, друже, – усмехнулся Беломир.

Добравшись до лагеря, он первым делом снял с паренька ошейник и, выдав ему холстины вместо полотенца и чистое исподнее из своих запасов, отправил к ручью, мыться. Благо щёлока, заменявшего здесь мыло, имелось в достатке. К тому времени Векша уже успел развести костерок и начать готовить кулеш, так что приехали они почти вовремя.

⁂

– Ох, и удачлив ты, друже, – покачал Григорий головой, растерянно разглядывая подростка, сновавшего по двору. – Я и знать не знал, что у Елисея племяша скрали.

– Выходит, он с сестрой не в одной станице живёт? – задумчиво уточнил Беломир.

– Нет. В другую сосватали. Я другое думаю. С чего вдруг весточки не подали, что поганые налетали?

– Похоже, не успели, – сопоставив примерные сроки, проворчал парень. – Они ж в набег в горы пошли, и похоже, мимо проходя, на станицу и налетели.

– А сам паренёк чего бает? – кивнул казак на подростка.

– Что его сразу в становище увезли.

– И так быть может, – чуть подумав, кивнул Григорий. – И то сказать, ежели полон только взяли, чего его за собой в поход тянуть? Только беспокойство одно. А так в становище отправил и гуляй себе, как душа желает.

– А Лютый, он как, из серьёзных казаков или только по названию? – задумчиво поинтересовался Беломир.

– А, ты ж не знаешь, – понимающе кивнул казак. – Лютый, он навроде меня, – понизив голос почти до шёпота, поведал Григорий.

– Характерник?! – изумлению парня не было предела. – Это сколько ж вас всего тут?

– Мы двое и есть, кто с оборотом, – грустно вздохнул казак.

– А стан его далече? – задал Беломир следующий вопрос.

– Вёрст сорок в ту сторону будет, – кивком головы указал казак. – Да только одного паренька отпускать никак нельзя. Хазары теперь за нашим станом крепко смотреть станут, – почесал он в затылке.

– С чего бы? – насторожился парень.

– А с того, друже, что ты их лучшего поединщика побил. Да и про меня им известно. Не всё, конечно, но слух промеж них всякий ходит. Так что теперь и тебе осторожным быть надобно.

– Думаешь, станут у станицы доглядчика держать? – помолчав, прямо спросил Беломир.

– Уже держат, – вздохнул Григорий. – Сам видел. У родника, что за змеиной балкой, полдесятка сидит.

– Хазары?

– Они, проклятые.

– Так, может, прогуляемся? – зло усмехнулся парень. – Нам тут лишние глаза ни к чему.

– Сам тебя просить хотел, – кивнул казак, заметно повеселев. – Вот подам Лютому весточку, да сбегаем.

– Погоди, а хазары вестника не переймут? – озадачился Беломир.

– Не теперь, – усмехнулся казак.

– Объясни, дядька, сделай милость. Что-то я у вас тут снова путаться начинаю, – подпустил Беломир в голос сиротской слезы.

– Запомни, паря. Те вои, что громовую стрелу носят, могут порой батюшку просить важную весть передать. Лютый, как я и ты, ту стрелу на вые имеет, и потому весть от меня прямо получит.

– Выходит, и я тебе так же могу весточку послать? А Лютому? – оживился парень.

– Мне, можешь, потому как я тебя добре знаю. А вот Лютый может и не услышать. Не знаком он с тобой покуда, – наставительно пояснил казак.

– А пращур что ж, не сердится, что его заместо голубя вестового по пустяку беспокоят? – усомнился Беломир.

– Какой же это пустяк?! – вдруг возмутился Григорий. – Елизар, как и сам Лютый, старой крови, а значит, минет срок, сам к батюшке придёт. Воем ему станет.

– Выходит, ты к пращуру вот так, в яви обратиться можешь? – продолжал недоумевать парень.

– Могу. А ты?

– Только ежели перед боем, или в самом бою, – вздохнул Беломир. – А вот так, то только через стрелу отзывается. Видать, старой крови во мне мало. Или сам не хочет.

– Не гневи его, – строго осадил парня казак. – Нужды нет, вот и молчит. К тому же ему теперь тяжко в яви с воями говорить. Уклад старый сломали. Вои многие веру греческую приняли, от него отвернувшись, потому и силы уж не те.

«Блин, а ведь он говорил что-то такое», – озадаченно почесал Беломир в затылке, припоминая свой поход на капище.

Одновременно с этой мыслью камень на груди вдруг нагрелся и чувствительно толкнул его в рёбра. Сообразив, что древнее божество его слышит, парень прижал стрелу ладонью и, сосредоточившись, мысленно спросил: «Выходит, я тоже могу через тебя Грише весточку подать, случись нужда?»

Вместо ответа наконечник толкнулся ему в ладонь.

«Благодарствуй», – мысленно вздохнул парень, отпуская камень.

– Что, батюшка показал, что слышит тебя? – понимающе усмехнулся казак.

– Стрела толкнула, – коротко кивнул парень. – А скажи, дядька, с чего у нас все станы своего названья не имеют? Куда ни заезжал, стан и стан.

– Издавна так повелось. Прежде ведь стан на одном месте не держался. Словно степняки, по всему уделу кочевали, – усмехнулся Григорий. – Это после, когда землю пахать принялись, стали станицы ставить. И то сказать, войной сыт не будешь. Это прежде тут всякой твари по паре было. Надобно стало, прыгнул на коня и гойда добывать, что сам хочешь. Степняки теперь и сами учёные. Да и мало их стало.

– Погоди, как это мало? – озадачился Беломир. – Они вон, даже в горы в поход идут.

– А-а, – отмахнулся казак. – В прежние лета тут бы всё черным черно от поганых было. Ордой бы шли. А теперь несколько сотен собрали и решили, что могут все станы наши под себя подмять. А вышло, что даже одного князя горного окоротить не смогли.

– Так вся эта замятня из-за того князя случилась? – вскинулся Беломир, услышав изначальную причину всей этой катавасии.

– Там много чего было, – ушёл Григорий от прямого ответа. – Точно знаю, что хазары решили породниться с ним. Мол, ты в горах правишь, мы в степи, а вместе всю округу под себя подомнём. А татары, про то узнав, стали им козни строить. Принялись хазар теснить, а после дочек его скрали. Ну да про это ты знаешь.

– А мы своим походом ещё и маслица в тот