Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров

– Чего это он?

– Хазары, – еле слышно выдохнул парень, пытаясь справиться с дыханием.

Пыхтел он так, словно марафон пробежал, а сердце колотилось, как будто готово было проломить грудную клетку.

– Какие хазары, где? – тут же насторожились казаки.

– Полверсты, в ту сторону, по звериной тропе идут. Пятеро, – коротко пояснил парень, с грехом пополам беря организм под контроль.

– Как узнал? – тут же потребовал ответа Елисей.

– Дух над землёй поднялся и стал над лесом летать. С чего, не знаю. Знаю только, что прежде не было такого со мной, – пояснил парень, тряхнув головой.

– Вона как, – растерянно крякнул Лютый, простецким жестом почёсывая в затылке. – Ты ж по роду Кречет, так?

– Так, – насторожился Беломир.

– Про оборот в птицу не слыхал, а вот что были характерники, которые могут духом своим так управлять, слышать доводилось. Выходит, и у тебя такое имеется.

– Говорю же, в первый раз такое. Сидел, на огонь смотрел, а после словно в небе оказался, – мотнул Беломир хвостом.

– После судить станем, – оборвал их разговор Григорий. – В стан вернёмся и побаим спокойно. Что теперь делать станем?

– Встречать, – жёстко ответил Елисей.

– Оно понятно. Да только в нас с тобой казаков не признать, слепым быть надобно, – напомнил Григорий.

– А вас они и не должны видеть, – ответил Беломир, успевший уже прийти в себя. – Тропа к коновязи выходит. Я к ней спиной сяду, а вы рядом, в кустах укройтесь. Как на поляну выйдут, так и начнём бить. Сзади-то они меня точно за своего примут, – усмехнулся парень, перекинув хвост волос через плечо.

– Добре. Только нагрудник ихний надень, – чуть подумав, решительно кивнул Григорий. – Хазары его снимают, только когда спать ложатся.

– Ага, – многозначительно кивнул парень, направляясь к своим трофеям.

Быстро подобрав подходящий по размеру доспех, Беломир натянул его на себя и, навесив сверху оружие, пару раз подпрыгнул, взмахивая руками. К его удивлению, кожаный нагрудник оказался не очень тяжёлым и не стеснял движений. Убедившись, что драться в этой одёжке можно, парень коротко кивнул, всем своим видом давая понять, что готов к драке. В очередной раз переглянувшись, казаки одобрительно кивнули и, поднявшись, направились к кустам.

Вообще, у Беломира всё больше возникало ощущение, что эти двое умеют каким-то образом общаться без слов. Что-то вроде передачи мыслей на расстоянии. Убедившись, что бойцы скрылись и заметить их невозможно, парень уселся спиной к тропе, положив на колени обнажённую шашку и мысленно возвращаясь к тому, что с ним случилось. Но вспомнив рассказы казаков, парень сунул руку за пазуху и, сжав в ладони громовую стрелу, мысленно спросил: «Батюшка, это ты устроил?»

Оберег вдруг нагрелся и чувствительно толкнулся в ладонь.

– Выходит, я теперь тоже характерник? Или это как-то иначе называется?

И снова толчок.

– И зачем? Ты же говорил, что я хоть и старой крови, но во мне её мало. Так мало, что я даже с тобой в яви не всегда говорить могу.

В этот раз стрела только нагрелась. Не понимая, что именно ему хочет сказать древнее божество, Беломир тряхнул головой и, вздохнув, мысленно добавил: «Я на капище приду, мы сможем там поговорить? Уж прости, вопросов больно много собралось. Обещаю, я даже обратно проситься не стану. Просто мне понимать надо, что происходит и для чего это всё».

Наконечник снова толкнул его в ладонь и парень, вытащив руку, испустил очередной вздох. Всё это никак не укладывалось у него в сознании. Даже свой перенос он воспринимал как что-то дикое, словно не с ним произошедшее. Как будто фильм с эффектом присутствия смотрел. Или стереокино какое. А то, что случилось с ним сегодня, вообще вызывало тот самый пресловутый когнитивный диссонанс.

Становилось страшно, жутко и неуютно. Как когда-то в детском доме, когда старшие мальчишки приходили в палаты ночью, чтобы навести свои порядки. Хотелось накрыться с головой одеялом и крепко зажмуриться, чтобы спрятаться от всего этого. А ещё вдруг почему-то стало до жути интересно, сумеет ли он повторить этот полёт ещё раз, но теперь днём. И что для этого нужно?

⁂

Отоспавшись, Беломир первым делом сбегал за дом, в скворечник и, умывшись у колодца, с удовольствием подставил лицо утреннему солнышку. Всё, что произошло с ним за прошедшие сутки, теперь казалось чем-то вроде странного, очень реалистичного сна. Даже драка с хазарами. Тогда ночью они встретили нежданных гостей со всей широтой своих душ. Что называется, дорвались.

Подъехавшая пятёрка привязала коней к той же коновязи, что и прежние степняки и, выйдя на поляну, остановилась. Сидевший спиной к ним парень даже не пошевелился, делая вид, что погружён в свои мысли. Один из хазар что-то негромко спросил и, не получив ответа, шагнул вперёд, и уже поднял ногу, чтобы толкнуть сидящего в спину. Беломир, весь обратившийся в слух, услышав хруст травы за спиной, стремительно взмыл на ноги, разворачиваясь и нанося широки круговой удар шашкой по горизонтали на уровне шеи.

Почти булатная шашка снова не подвела. Короткий свист, глухой хруст и голова хазарина с каким-то деревянным стуком покатилась по траве. Тело его ещё не успело упасть, а казаки, выскользнувшие из кустов, уже успели зарубить четверых его приятелей. Быстро обыскав тела и собрав добычу, они оттащили убитых к остальным и, вернувшись к костру, с весёлыми усмешками переглянулись. У них снова всё получилось. За несколько прошедших часов их троица уничтожила тринадцать кочевников, при этом не получив ни царапины.

Говорить не хотелось. Сказывалась усталость от долгого напряжения. Так что, попив чаю, казаки быстро разделили оставшиеся часы и повалились спать. Утром, едва рассвело, бойцы сгуртовали коней цугом и отправились обратно в станицу. В поселение они въезжали победителями. Все встречаемые ими по пути станичники только улыбались и одобрительно кивали, замечая почти полтора десятка коней под хазарскими сёдлами. Уж им с первого взгляда становилось понятно, что это трофеи.

Беломир с Елисеем оправились на подворье парня, а Григорий, свернул к своему дому. Обиходив коней и снеся всё добытое в дом, напарники повалились спать. И вот теперь пришло время подвести итоги этого похода. Растопив печку на летней кухне, парень поставил на неё чайник и принялся нарезать мясо для завтрака. Мысли мыслями, а есть уже хотелось. Заглянув в комнату, где ночевал гость, Беломир убедился, что он ещё спит, и, отловив сновавшего по двору Елизара, принялся выяснять, что тут без него было.

Убедившись, что ничего в его отсутствие не произошло, парень отпустил подростка заниматься своими делами, а сам принялся не торопясь завтракать, попутно вспоминая и обдумывая всё, что с ним произошло. Ну не верил он во всякую мистику, волшебство, волхование и даже в бога толком не верил. Хоть и говорят, что в окопах атеистов нет, а отношение к религии у него было сложным.

Беломир не отрицал, что какая-то непонятная сила действительно существует, но верить во что-то божественное безоговорочно не мог и не хотел. Слишком привык надеяться на себя самого. Может, потому и не мог по сию пору принять своё перемещение и даже беседы с местным божеством. Даже новые возможности, которые получал у него для боя, не воспринимал серьёзно.

– Осёл ты упёртый, брат, – тихо вздохнул Беломир, запивая завтрак свежим чаем. – Будь ты поумнее, уже бы заставил себя поверить в него. Глядишь, и получил бы несколько плюшек для личного пользования.

Эта циничная мысль вдруг смутила его. Почесав в затылке, парень снова вздохнул и, ткнув пальцем в висевшую на груди стрелу, на всякий случай добавил: «Прости, батюшка, да только так разом самого себя не изменишь. Я столько лет ни во что не верил, что теперь даже в тебя поверить не могу».

Вместо ответа, наконечник снова нагрелся и почти по-дружески толкнул его в грудь.

– А может, я просто с ума сошёл, и всё это мой бред? – высказал парень очередную версию. – Тогда почему на тренировках мне бывает больно, когда удар пропущу? Или это что-то вроде самовнушения? Блин, я совсем запутался, – зло выдохнул Беломир, отлично понимая,