Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров

– Пешком за верховыми? – удивился парень.

– Племяш моей крови. Ему десяток вёрст пёхом пробежать забава, – усмехнулся казак. – Характерником ему не стать, а вот вой из него добрый получится. Главное, выучить.

– Выучишь, – отмахнулся Григорий. – А скажи, брате, у тебя ведь старшенькая уж в невесты выходит по годам? Верно помню?

– Верно. Ты это к чему? – насторожился Елисей.

– А ты на него глянь. Только верным глазом, – загадочно посоветовал казак, кивая на парня.

⁂

В сумерках группа выехала из станицы и скрылась в лесу. Троица казаков ехала шагом, чтобы не загубить коней. Езда по лесу это не скачка по дороге. Тут лошади ноги переломать и себе шею свернуть проще, чем воды попить. Серко вёл бойцов какими-то только ему известными тропками, больше всего напоминавшими звериные. Глядя на казаков, Беломир испытал нечто похожее на чувство зависти. Похоже, обоим характерникам эти заросли были словно дом родной.

К полуночи Григорий вдруг остановил коня и, спрыгнув на землю, еле слышно произнёс:

– Всё, браты. Далее пёхом. До становища их рукой подать. С полверсты будет.

Казаки без единого слова спешились и, привязав коней к деревьям, бесшумно двинулись за Григорием. Бесшумно скользя через подлесок, Серко уверенно вёл группу через лес, непонятно как угадывая нужное направление. Примерно часа через полтора группа вышла на опушку небольшой поляны и, не сговариваясь, затаилась в кустах. У крошечного костерка сидело восемь кочевников.

Прислушавшись, Беломир определил примерное направление, где степняки оставили лошадей. Редкий стук копыт, фырканье, звяканье узды, всё это ясно показало, в какую именно сторону нужно смотреть. Вспомнив, что от пращура можно получить ночное зрение, парень прикрыл глаза и, глубоко вздохнув, мысленно попросил: «Батюшка, дозволь врага увидеть, как днём».

И через десяток ударов сердца парень вдруг понял, что может спокойно рассмотреть лошадей, оставленных на другой стороне поляны, и самих хазар, сидевших у костра. Только на огонь стало смотреть неприятно. Глаза начинало резать, словно в них песок попал. Оглянувшись на замерших рядом казаков, Беломир невольно вздрогнул и едва не выругался в голос. У обоих бойцов глаза светились в темноте, словно у настоящих волков.

Словно почувствовав го взгляд, Елисей плавно повернул к парню голову и, чуть качнув ею, медленно приложил палец к губам. Плавно кивнув в ответ, Беломир вытянул из перевязи метательный нож, показал его казаку. Сообразив, что именно он хочет сказать, Лютый слегка кивнул и, ткнув пальцем в нож, указал на себя. Беломир только недоумённо вскинул брови, решив, что казак хочет сам начать бой.

Досадливо скривившись, Елисей плавно сместился к парню и, прижавшись губами к самому уху, почти беззвучно прошептал:

– Бросать их станешь, когда я велю.

Вместо ответа, Беломир коротко кивнул. Вернувшись на место, Лютый буквально по миллиметру принялся вытягивать из ножен шашку. Взяв в левую руку все метательные ножи веером, Беломир приготовился к бою. Казаки извлекли из ножен оружие, и Елисей, кинув на Беломира короткий взгляд, резко кивнул. Одним плавным движением поднявшись на колено, парень примерился и взмахнул рукой.

Первый нож ещё только вонзился в спину степняку, а последний уже был в воздухе. С такой скоростью парень ещё никогда ножи не бросал. Но к его удивлению, все клинки нашли свои жертвы. Между тем казаки, вскочившие с первым его броском, ринулись в атаку. К тому моменту, когда пятеро хазар повалились на землю, бойцы были уже рядом с костром. Выхватив шашку, Беломир ринулся следом, но воевать уже было не с кем.

Опытные рубаки налетели на степняков, словно смерч. Трое из оставшихся в живых даже не успели толком приготовиться к бою. Прикончив всю оставшуюся троицу, казаки быстро переглянулись и дружно уставились на парня. Понимая, что тут что-то не так, Беломир насторожился и, оглядев их, негромко спросил:

– Что не так?

– Всё так, друже, – весело улыбнувшись, отозвался Григорий. – Добре всё вышло. Сам не ждал.

– Да уж. Ловок ты, казачок, – одобрительно хмыкнул Елисей. – У такого и поучиться не грех.

– Ты ножи бросать не умеешь? – растерялся Беломир.

– Не довелось научиться, – смущённо пожал казак плечами.

– Ну, ежели не шибко обратно торопишься, попрошу Векшу тебе ножи отковать, да покажу, как их кидать правильно, – растерянно кивнул парень.

– Ножи ковалю вашему сам закажу, – отмахнулся Елисей. – А вот поучиться у тебя желаю.

– Добре. Вернёмся, научу, – кивнул парень, почесав в затылке.

Быстро переглянувшись, казаки обменялись короткими, острыми взглядами и принялись собирать трофеи. Беломир, извлекая из тел ножи, первым делом очищал их и только после приступал к обыску. Сняв со своих покойников пояса и сапоги, он убедился, что никаких тайников не пропустил, и задумчиво покосился на недовольно фыркавших лошадей.

– В стане после глянем, что там, – отмахнулся Григорий, заметив его взгляд.

– Я думаю, кто у них старшим был? – отмахнулся Беломир.

– А чего тебе их старший? – не понял казак.

– Понять надо, чего они тут высиживали.

– Ну, пришли они после торга. А там только твой бой случился. Иного я тут не вижу, – пожал Григорий плечами.

– И чего они тут ждали? Когда я из стана выйду? Чего хотели? – принялся пояснять свои вопросы Беломир.

– Да пёс их разберёт, поганых, – сплюнул Григорий. – Кончили, и ладно.

– А ежели снова придут? – не унимался Беломир.

– И тех прибьём, – жёстко отмахнулся казак. – Чем их меньше, тем нам проще.

– Это верно. Но знать, что враг затевает, нужно, – не уступил парень.

– Да как же ты узнаешь, коль они по-нашему почитай и не говорят, – развёл Елисей руками. – Ладно, ежели один на полсотни три слова знает.

– А что, из наших тоже никто по-хазарски не говорит?

– А на кой? – хмыкнул Григорий.

От такой постановки вопроса Беломир несколько завис. За разговором они успели оттащить все тела подальше в лес и, рассевшись у костра, принялись рыться в перемётных сумах степняков. Пресные лепёшки, вяленая до древесной сухости конина, соль в тряпицах, вот и весь сухой паёк кочевников. К тому же всякие походные мелочи, деревянные фигурки, обмазанные кровью и жиром, в общем, ничего такого, что могло бы пригодиться в хозяйстве.

Григорий снял с рогульки небольшой медный казан, в котором хазары готовили что-то вроде кулеша, и, поставив его на землю, подвесил походный чайник. Этими предметами походного обихода обзавелись уже половина станичников. Быстро уничтожив кулеш, казаки приступили к неспешному питию чая. Говорить было не о чем. Дело, ради которого они сюда пришли, было сделано. Осталось только вернуться обратно.

Задумавшись, Беломир и сам не заметил, как погрузился в какое-то медитативное состояние, глядя на пламя костра. Что именно произошло, он так и не понял, но вдруг заметил, что наблюдает за стоянкой словно сверху. Как будто его сознание отделилось от тела и взлетело над лесом. Все чувства как-то отдалились, но осталось любопытство. Посмотрев на себя самого со стороны, парень азартно попытался подняться ещё выше. К его огромному удивлению, это получилось.

Теперь он находился примерно метрах в ста над землёй, но при этом всё тот же ночной взгляд снова заработал. Где-то в лесу гулко ухнул филин, и парень направил это непонятное зрение в ту сторону. Зачем? Да самому бы понимать. Просто интересно стало, что ещё ему вдруг оказалось доступно. Но примерно километра через полтора Беломир вдруг понял, что видит кавалькаду из пяти всадников. Спустившись ниже, он разглядел ещё одну команду хазар, медленно двигавшихся по звериной тропе.

«Вот только гостей нам и не хватало», – как-то отстранённо подумал он, направляя это зрение, дух, ка, или хрен его маму знает, как эта штука правильно называется, обратно к поляне.

Воссоединение с собственным телом оказалось неожиданно болезненным. Пока он где-то мысленно летал, тело успело основательно окоченеть и, придя в себя, Беломир чуть не рухнул физиономией в костёр. Елисей, успевший подхватить его,