Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров

– Ну, в каждой избушке свои погремушки, – понимающе вздохнул парень, припомнив некоторые истории в семьях своих знакомых.

– Беломир, тебе ещё болтов для самострела наделать? – неожиданно сменил кузнец тему.

– А успеешь? – усомнился парень.

– Да там и успевать нечего, – отмахнулся мастер. – Только скажи, сколь надобно.

– Ну, ещё десяток лишним не будет, – прикинув, ответил Беломир.

– А тебе? – повернулся кузнец к казаку.

– Не, не надобно, – отмахнулся Григорий. – Я ещё прежние не растерял. Это он из того самострела стреляет часто, я его, дай род, раз пять пользовал.

– Друже, – повернулся Векша к парню. – Сделал я тебе трубу.

– Какую трубу? – не понял Беломир, успевший за всеми делами уже и забыть разговор о ручном тюфяке.

– Ну, для той штуки, чтобы с рук огненным боем бить, – напомнил кузнец.

– Ствол, что ли? – растерялся парень.

– Ага, его, – обрадованно закивал мастер.

– Где? – осевшим от удивления голосом спросил Беломир.

– Так в кузне, не сюда ж его тащить, – развёл кузнец руками.

– Пошли, – подскочил парень, забыв про всё остальное.

Все трое выскочили со двора и быстрым шагом направились в кузню. Там мастер, словно священнодействуя, осторожно извлёк с полки свёрток длиной сантиметров восемьдесят и толщиной примерно с указательный палец среднего мужчины. Уложив его на верстак, Векша аккуратно размотал рогожу, и глазам напарников предстал настоящий ружейный ствол. Взяв его в руки, Беломир первым делом заглянул внутрь и, переведя второй конец на проём двери, растерянно протянул:

– Векша, да твоим рукам и вправду цены нет. Он же ровный, словно одним куском отлитый. Как?! – опуская ствол, повернулся он к кузнецу.

– Свезло, что прут стальной подходящий нашёл, – польщенно улыбнулся мастер. – На него и стал полосу навивать. Ну, а уж после проковывать стал. Хоть и долгое дело, зато вышло знатно.

– Это да, – решительно кивнул Беломир, снова заглядывая в ствол.

Это было сродни чуду, но кузнец оказался настоящим мастером. В самом канале ствола не было заметно ни одного шва, как и на его срезе. И вправду складывалось впечатление, что ствол это не откован из полосы, а отлит одним разом. Вернув запчасть Векше, Беломир присел на обрубок бревна, служивший в кузне табуретом, и, почесав в затылке, задумчиво протянул, поглядывая на ствол:

– Тогда придётся ещё и латуни закупить, и всего, чтобы зелья побольше сделать. Ещё и свинец потребен будет.

– Ты, друже, словно и не рад, – удивлённо проворчал Григорий, внимательно глядя на него.

– Рад, да только я тогда сказал, да и забросил ту мысль. Другие дела навалились. А теперь вот и ствол есть, а я задумал колёса переделывать. Теперь сижу и думаю, то ли я умный, а то ли красивый, хоть разорвись, – проворчал Беломир в ответ, забывшись.

– Это как так? – озадачился казак.

Пришлось в срочном порядке адаптировать анекдот из прошлой жизни под местные реалии, заменив обезьяну на лису. Приятели дружно расхохотались, оценив незамысловатую хохму. Слушая их искренний смех, Беломир только улыбался в ответ, про себя прикидывая, чем заменить гремучую ртуть для инициации выстрела, и как сделать сразу казнозарядное оружие, чтобы избежать дульнозарядный вариант. Как ни крути, а снаряжение ружья единым патроном всё равно будет быстрее всего остального.

⁂

На торг они ехали сразу на трёх телегах. Пришлось одалживать пару транспортных средств у соседей. На общем малом совете было решено закупать составляющие для пороха, бронзу, латунь и сталь. Железо и чугун в кузне имелись в достаточном количестве. К огромному удивлению парня, эти материалы использовались в этом времени не так часто. Караван их станицы вышел за два дня до начала и прибыл на место к самому открытию торга.

Беломир, глядя на довольные физиономии собравшейся на торговой площади толпы, растерянно подумал, что война у местного населения ещё не повод для серьёзной ссоры. К его недоумению, и татары, и хазары, и казаки, и горцы, проходя по рядам, в худшем случае делали вид, что не замечают недавнего противника. В лучшем же спокойно останавливались поболтать и даже отходили в сторону, чтобы просто присесть прямо на землю и поделиться какими-то новостями.

Заметив его отношение к подобным беседам, Серко осторожно подтолкнул напарника локтем и, склонившись к плечу парня, тихо спросил:

– Ты чего на них так смотришь?

– Понять не могу. Вроде воевали недавно, а они словно с добрыми соседями встретились, – буркнул Беломир, отводя взгляд от пары таких групп.

– Так то родичи, – тихо рассмеялся казак, сообразив, о чём речь. – В набеге баб в полон взяли, после сами же на них женились и с семьями мириться ездили. Каждый со своим родом кочует, но коль вот так, на торгу встретятся, то обязательно обо всех новостях друг дружке расскажут. Родная кровь не водица.

– И казаки так же? – быстро уточнил парень.

– А чем мы других хуже? – удивился Григорий.

– А ежели кто из стана таких родовичей вдруг зарежет? – не унимался Беломир. – С одной стороны, свои братья казаки, а с другой жены род. И как тогда?

– А никак, – отмахнулся казак. – Степняки знают, где живут. Не смогут себя оборонить, сами и виноваты. Не мы ту вражду затевали. Было время, они, что не седмица, в набег на станы ходили. Так что не станет казак за-ради бабы с братовьями ссориться.

– Хрен с ними, – угрюмо вздохнул Беломир. – Ты скажи, Лютый-то приедет?

– Едут они, – спокойно кивнул казак. – Не вышло там чегось с делом, что он затевал, вот и задержка случилась. Завтра в вечор ждать их будем.

Напарники за разговором добрались до знакомой кибитки, и Беломир увидев купца, веесло улыбнулся. Увидев его, купец что-то скомандовал своим людям, и вскоре на ковре был выставлен столик, разложены подушки, а где-то рядом принялись варить кофе. Указав казакам на ковёр, купец первым опустился на подушки и, огладив бороду, принялся задавать вопросы вежливости. Беломир, уже отлично зная правила, принялся не торопясь отвечать, то и дело бросая на напарника быстрые взгляды.

Между тем Григорий спокойно слушал их беседу, изредка бросая в рот финик и сплёвывая косточки в небольшую пиалу. Судя по всему, для него подобные беседы были не в новинку и правила поведения на них он знал лучше самого парня. Наконец, кофе был выпит, все вопросы заданы, и Беломир, достав из сумки шкатулку, в которую упаковал весь приготовленный для продажи товар, протянул её купцу.

Аккуратно откинув крышку, купец достал из пояса широкий шёлковый платок и, расстелив его на столе, принялся вынимать украшения по одному, раскладывая их на ткани. Убедившись в качестве товара, он быстро пересчитал цепочки и браслеты, после чего, вскинув на парня взгляд, негромко уточнил:

– Цена не изменилась?

– С чего бы? – не понял Беломир. – О цене мы сговорились давно, и она нам обоим нравится. Так зачем менять?

– Я слышал, у вас там что-то случилось? Вроде нападали на вас.

– Всякое было, – отмахнулся парень. – В наших местах без такого не обходится. Так что не беспокойся, почтенный. Всё осталось, как было.

– С тобой приятно вести дела, Беломир, – улыбнулся купец. – Твоё слово твёрже стали.

Он развернулся, чтобы подозвать слугу, когда к ковру подошёл какой-то богато одетый воин в татарском наряде и, окинув украшения внимательным взглядом, гортанно спросил:

– Продаёшь?

– Купил, уважаемый, – вежливо отозвался купец.

– Ты продал? – повернулся воин к Беломиру.

– Я, – спокойно кивнул тот в ответ.

– Где взял?

– Сделал, – пожал парень плечами, не видя необходимости врать.

– Тогда зачем сабля носишь, если раб?

– Я воин. А это делаю для развлечения, – сдержавшись, коротко пояснил Беломир.

– Воин веселится на пиру, с женщинами и теми, кто идёт с ним рядом в бой. Ты не воин. Ты раб.

– Скажешь так ещё раз, и мы встретимся на кругу, – зашипел парень, даже не делая попытки подняться.

– Я не дерусь с рабами, – фыркнул воин, презрительно сплюнув. – Я приказываю их сечь плетьми.

– Прикажи, и твои псы отведают моей стали, – зло усмехнулся Беломир, плавно поднимаясь и опуская ладонь на рукоять шашки.

За спиной этого индюка стояло четверо крепких бойцов в отличном кожаном доспехе, украшенном чеканными металлическими пластинами. Судя по вооружению, амуниции и оружию, воины эти были далеко не из последних. Только встав, Беломир вдруг сообразил, что Григорий за всё время этого