Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров

разговора даже не пошевелился. Воин в очередной раз сплюнул и небрежным жестом указал своим подчинённым на парня. Но едва только они шагнули к ковру, как Серко, легко взмыв на ноги, прошипел, разворачиваясь к воину лицом:

– Похоже, ты забыл все правила вежливости, Нурлан. Хочешь большой войны?

– Ты, – зло выдохнул татарин, растерянно замерев. – Долго я тебя искал. Но теперь я не дам тебе спрятаться за чужой спиной.

– Я никогда от тебя не прятался, – презрительно усмехнулся казак. – Хочешь меня убить, приходи на круг, в полдень.

– Нет! Здесь, сейчас! – буквально выкрикнул воин.

– Пошли на круг, – спокойно кивнул Григорий.

– Плохо начинать торг с крови, – неожиданно вздохнул купец.

– Сиди молча, шакал, – выплюнул татарин. – Твою продажную душу я возьму после, когда зарежу этого пса. Ты звал меня на круг, – повернулся он к казаку. – Но ты забыл, что эти багатуры тоже хотят с тобой посчитаться, – кивнул он на стоящую рядом четвёрку.

– Приходите все, – шагнув к напарнику, ответил Беломир. – Нас будет двое, против вас пятерых. Драться будем тем, что есть на всех нас сейчас, – быстро добавил он, вовремя вспомнив про свою перевязь с метательными ножами.

Хоть одного этим оружием он положить всё равно успеет. Воин окинул парня долгим, внимательным взглядом, который задержался на рукоятях ножей, оглянувшись, осмотрел своих бойцов. Потом, словно прикинув шансы, зло усмехнулся:

– Хорошо. Будет так. Идём.

– Почтенный, мы закончим наши дела, как только я вернусь, – повернулся Беломир к купцу.

– Я пошлю слуг за зеркалами и передам с ними то, что должен тебе, – кивнул купец, даже не спросив, сколько именно зеркал они привезли.

– Так будет удобнее всего, – быстро согласился Беломир.

– Но после боя я прошу тебя вернуться сюда. Мы ещё не допили кофе, – чуть улыбнувшись, добавил купец.

– Мы обязательно вернёмся, – пообещал Беломир, краем глаза отслеживая противника.

– Наглый щенок, – оскалился татарин и, развернувшись, быстро зашагал в сторону края торговой площади.

Напарники не торопясь последовали за ним. Подчинённые татарина ушли чуть раньше. Весть о странном поединке разнеслась по торгу быстрее степного пожара. К тому моменту, когда поединщики вышли в круг, вокруг площадки собралась толпа. Быстро осмотревшись, Беломир отметил про себя, что ножами придётся орудовать очень осторожно, чтобы не зацепить кого-то случайного, и, вынимая из ножен шашку, тихо спросил:

– Дядька, то кровник твой?

– Он самый, – зло усмехнулся казак. – Уж прости, что втянул тебя, но не думал, что он и остальных зверей в круг потянет.

– Пустое, – отмахнулся парень. – Таких никак выпускать живыми нельзя. После беды не оберёмся.

Сняв с себя ножны шашки, парень аккуратно опустил их на край круга и, отступив на пару шагов, принялся прокручивать оружие в руке, разминаясь. Тем же самым занялся и Григорий. Глядя на них, татары так же обнажили оружие и принялись разгонять кровь. Толпа зашумела, готовясь увидеть очередное зрелище. Потом пятёрка степняков, не выдержав, первой шагнула к казакам.

– Друже, ты тех придержи, пока я с этим разберусь, – тихо попросил казак, двинувшись навстречу зачинщику этой драки.

Вместо ответа, Беломир сделал шаг в сторону, перекладывая шашку в левую руку. Татары не успели понять, что он затеял, когда парень одним быстрым движением выхватил из перевязи нож и тут же отправил его в полёт, целя крайнему воину в лицо. Бросать нож в грудь было опасно. Судя по всему, доспех у татар, хоть и кожаный, но был отличного качества. Так что пробить его было не так просто. Нож с глухим стуком вошёл бойцу в глазницу, и тот рухнул, не издав ни звука.

Беломир же, не дожидаясь результата своего первого броска, уже отправил в полёт второй клинок. На этот раз нож пробил воину висок. Тот повернулся к напарнику, чтобы понять, что происходит, и повалился в траву, обзаведясь стальным рогом в голове. Сообразив, что так их перебьют раньше, чем они успеют добраться до противника, татары сорвались на бег. Беломир уже успел выхватить третий нож и, не раздумывая, всадил его в ногу бежавшего первым противника.

Запнувшись, тот покатился по траве, оказавшись на пути бежавших следом бойцов. Оставшиеся двое отреагировали на неожиданное препятствие каждый по-своему. Один, не сообразив, что напарник упал, запнулся об него и тоже рухнул, а второй успел подпрыгнуть. Понимая, что больше ему таким образом развлекаться не позволят, Беломир перебросил шашку в правую руку и ринулся ему навстречу. Татарин ещё не успел толком укрепиться на ногах после прыжка, когда подскочивший парень просто смахнул ему руку с саблей и вторым ударом рассёк горло.

Не останавливаясь, Беломир бросился к упавшему воину и, не дожидаясь, когда он поднимет обронённое оружие, попросту отрубил ему голову. Клинок его шашки только тихо скрежетнул по костям позвоночника. Третьим умер раненный в ногу боец. Понимая, что на одной ноге он парню не противник, степняк попытался отмахнуться саблей, стоя на одном колене, но Беломир и не собирался устраивать с ним фехтовальный поединок. Эти пятеро шли убивать их, а значит, сантиментам тут не место.

Пропустив удар противника мимо, парень прямым тычком в лицо заставил его отшатнуться и тут же ударил по вооружённой руке. Добив врага вторым ударом, Беломир окинул лежащую четвёрку внимательным взглядом и, убедившись, что правки не требуется, обернулся к напарнику. Нурлан, сосредоточившись на схватке с казаком, ещё не понял, что его приятели уже переселились в места вечной охоты. Григорий, успевший краем глаза отметить, что ничто ему больше не угрожает, усилил натиск, загоняя заносчивого степняка к самому краю площадки.

Понимая, что, переступив его, проиграет, Нурлан несколькими яростными ударами заставил казака отступить и, быстро осмотревшись, растерянно охнул, увидев трупы своих подчинённых. Быстро смещаясь по краю площадки в сторону, татарин замер шагах в пяти от места побоища и, бросив на парня полный бешенства взгляд, хрипло выдохнул:

– Ты дикий ифрит! Придёт время, и твоя шкура будет лежать у входа в юрту нашего хана.

– Только ты этого уже не увидишь, – презрительно усмехнулся Беломир, даже не делая попытки вступить в бой.

Эта была драка Григория. Дав ему высказаться, казак снова пошёл на сближение. Его сабля высекала заметные искры, сталкиваясь с клинком противника. Беломир успел про себя отметить, что лезвие татарской сабли уже покрыто зазубринами и выщерблинами. Это означало, что клинок его продержится не долго. Но Григорий решил по-своему. Перехватив удар противника, он проводил клинок сабли ниже, чем было нужно и, не останавливаясь, тут же рубанул татарина по горлу.

Приём опасный, но при наличии хорошего оружия беспроигрышный. А в руках у казака клинок был отличный. Недаром Векша с Беломиром на его изготовление потратили больше недели. Удар казака просто смахнул татарину голову. Шагнув в сторону, чтобы не попасть под фонтан крови, Григорий оглядел круг и, хищно усмехнувшись, громко произнёс:

– Всё одно наша взяла.

⁂

История эта моментально обросла подробностями, которых не было, и тут же облетела весь базар. Подъехавший следующим вечером Елисей Лютый, едва узнав, что на напарников было совершено такое нападение, долго тихо ругался себе под нос, а после, оставив своих станичников обустраивать лагерь, куда-то исчез. Вернулся он часа через три, мрачный, но уже спокойный. Как оказалось, ходил казак к лагерю татар, чтобы узнать, нет ли там кого из его кровников.

Но выяснить ему удалось совсем другое. На этот торг приехали ханы из так называемой ставки верховного хана татарской орды. И то, что два казака почти играючи прирезали пятерых воинов из когорты личных телохранителей этих самых ханов, повергло всех собравшихся степняков в заметное уныние. Связываться с крепко вооружёнными, готовыми ко всему казаками они не были готовы. Ведь как ни крути, а ехали степняки не воевать.

Елисею удалось выяснить, что татарам нужен был хлеб. Сами они подобным делом не занимались, а брать его где-то ещё уже не могли. Ведь времена, когда они запросто обкладывали