В шаге от бездны - Дмитрий Михайлович Гаркушенко

Потом вокруг закричали «правительственные войска, метрополия». Ещё больше суеты, ещё больше пальбы. Если я думал, что страшное уже случилось, то это было только начало. На нас перестали обращать внимания. Оставили двух или трёх охранников, остальные убежали. Что же там твориться, думал я? Что теперь будет?

Солнечный свет проник в узкие окна нашего помещения. Наступил рассвет. Где-то далеко или совсем рядом шёл бой. Понятия не имели мы кто одерживает верх и есть ли вообще этот верх. Просто сидели и жались друг к другу.

Ну а потом, чтобы показать, что судьба играет в Юнхэгуне свою жестокую игру, появился последний участник тех событий, не разбирающий кто свой, а кто чужой, глухой к мольбам и крикам – яркий свет, горячий ветер и гром, от которого хотелось закрыть уши.

Янис Анил

– Мне понравилось в монастыре. Аура спокойствия и безмятежности, окружала его. Люди просто жили в своём маленьком затерянном мирке. Пусть лишённые многих благ современной цивилизации, пусть обособленно и скромно, но спокойно и размеренно. Бегала детвора, работали взрослые, что-то чинили, таскали или просто беседовали. Я видел маленький, ухоженный цветник, яркое пятно среди угрюмых скал и камней. Обычные радости, скромная красота, на которую эти люди находили время и силы. Оттого, наверное, и слышался смех, появлялись улыбки, люди шутили. Как же я отвык от этого, там мне ярко представился дом, давние друзья, университет…родители. Как они там? Понимаете, я перестал выходить с ними на связь. Сам не знаю почему. На Самуи во время лечения, как-то появилось мимолётное желание связаться с ними, но быстро прошло. Я так и не позвонил. Жалел себя, копался в своих проблемах, начисто позабыв о тех, кто меня любил и ждал. Страдал сам, не задумываясь, как спится матери и как болит сердце у отца, живущих в полной неизвестности о моей судьбе. Эгоистично. Даже подло… Я забыл, что существует другая жизнь, а здесь увидел, как она может прорости и окрепнуть даже на голых скалах.

Радости Тома не было границ. Наше фантастическое везение воссоединило его с сыном. Вот как желание побеждает обстоятельства, вера и стремление, способны творить чудеса, а иначе как чудом это не назовёшь. Джейк здесь, живой. Он справился. Есть ли более весомое подтверждение отцовской любви?! Думаю, нет. Наш рассказ, его рассказ о приключениях и сложностях, встреченных на пути сюда, приводил слушателей в умиление, даже вызывал восхищение. «Поступок сильного человека» – говорили они. «Я всего лишь отец» – отвечал он скромно.

Ну а я встретился там со своими товарищами. Как бы ни изменились мои взгляды на происходящее, они всё же оставались  «братьями по оружию», нас связывало нечто большее чем кровное родство. Такое не забывается. Не знаю, чего я ожидал от этой встречи. Почему решил, что меня поймут? Полагаю, мне хотелось встретить их поддержку.

– Как они отреагировали?

– Сухо. Настороженно. И причина не только в моём «дезертирстве», а в их усталости. Попробуйте сохранять крепость духа, терпя неудачи. Под усталостью я подразумеваю не физическую, с этим всё было в порядке, а скорее моральную. В роли загнанного зверя теряешь надежду, опускаешь руки, злишься и нервничаешь. Удача окрыляет, а сидение в норе, высасывает из тебя силы, даёт время на размышления, опасные мысли и некстати нахлынувшие чувства. Лучше бы я там не появлялся. Смело награждайте меня орденом за глупость, да ещё и с лентой в придачу… Убаюканный своим решением, наслушавшийся за время знакомства, от Тома «лестных» фраз о «моём» Сопротивлении. С мыслями о Марии, об идиотской надежде, что, увязнув по уши в этом дерьме, я смогу лишь силой воли сказать «хватит» и от этого всё само собой прекратится, я сглупил. Решил, что люди, с которыми я проливал кровь, вдруг станут другими, забыл о причинах, заставивших их, встать на этот путь. Забыл о фанатичной вере, живущей в них. И уж конечно, не подумал о реакции на откровенное предательство, которым веяло от моих слов. Кто-то увидел в них надежду и поплатился за это жизнью, а кто-то потерял разум, выплеснув на окружающих ненависть и злобу. Конфликт не случился бы, не расскажи я свою историю.

– С чего он начался?

– Конечно, меня засыпали вопросами. Как я тут очутился? Что происходит на фронте? И так далее. Я честно отвечал, что знал. Сказал, что помогаю гражданскому найти сына. Поначалу они не обратили на это особого внимания, уж больно хотелось услышать о положении дел в мире, но потом спросили, что значит помогаешь, что это за приказ такой я получил – помогать, и кто этот гражданский. Тут я и объяснил кто такой Том, что Джейк Линк его сын и мы хотим забрать его. Что нет никакого приказа, да и не выполняю я больше ничьих приказов.

– При этом разговоре присутствовали все ваши «товарищи»?

– Нет. Когда Том остался с сыном, я спросил, где мне найти сослуживцев. Меня повели к ним. По пути мы встретили Питера, моего давнего товарища, ещё по лагерю на Кои. Он чуть не задушил меня в своих объятьях и повёл к остальным. Мне не нужно было представать перед командованием, докладывать о прибытии или что-то объяснять начальству, поэтому я оказался в одной из комнат, где жили рядовые бойцы, обступившие меня, жаждущие новостей и историй. Им-то я всё и рассказал. Слух о нашем появлении вскоре разнёсся по Юнхэгуну и достиг ушей командира отряда и его ближайших помощников. Я уже, наверное, в третий раз пересказывал свою историю, когда он появился.

По идее я должен был вскочить, отдать честь. Субординация и всё такое. Но я не сделал этого. В гражданской одежде, без оружия… я уже считал себя демобилизованным, своим же собственным приказом. Он не потребовал этого. Уселся на один из стульев и вопросительно посмотрел на меня. В четвёртый раз я пересказывал то же самое. Но в этот раз заметил, что взгляды окружающих то и дело обращаются на нашего командира. Его звали Марино, капитан Лоренцо Марино… Так вот, опять же по собственной глупости я как на духу был честен. Слушатели молчали, молчал и Марино. Когда я закончил, он ничего не сказал. Посмотрел на остальных, скривил губы и ушёл.

– Странно, что он не приказал арестовать вас.

– Да. Дисциплина на первом месте, само собой. Только они слишком долго прожили в Юнхэгуне, чересчур много общались с гражданскими, расслабились. Вспомните, сколько времени я отсутствовал. Сколько они здесь