Последний шанс Гесса 2 - Нани Кроноцкая

И тогда боль начала утихать, растворяться, превращаясь во что-то новое, невероятное. Она словно бы переплавлялась в нарастающую, всепоглощающую волну наслаждения, поднимающуюся из самых глубин моего существа, из тайных источников, о которых я даже не подозревала.

Гесс двигался с размеренным и неумолимым ритмом, и каждый его толчок гулким эхом отзывался во всем моем теле, вызывая волну нервной дрожи и напряжения. Я уже не стонала, а срывалась на крик. Громко, безумно. Но, обвив его бедра, я притягивала его еще ближе, глубже, требуя больше.

Мой разум окутала мгла, и защитные барьеры сознания рухнули под натиском грубой физической силы. И в этом падении не было страха. Это было не просто телесное единение, а абсолютное, полное слияние. Я ощущала не только его внутри себя, но и его отчаяние, которое превращалось в надежду, его ярость, сменяющуюся нежностью, его тьму, озаренную светом, исходящим от нашего с ним единения.

«Мы… одно целое… Я чувствую его душу…»

В этот момент для нас с Гессом исчезли Игра, вся Империя, прошлое и будущее. Осталась только я, он и всепоглощающий огонь, дотла выжигающий всю боль и весь ужас, превращая нас в единое целое, новую сущность.

Взрыв длился долго, мне даже казалось, что бесконечно. Мое тело выгнулось в немой, сладкой судороге, мир исчез в ослепительной белой вспышке. Кажется, я кричала, но своего голоса не слышала. Падала, растворялась, умирала и вновь рождалась в крепких и бесконечно надежных руках, в его тепле и запахе.

Когда буря стихла, я лежала, обессиленная, распростертая на нем, прижимаясь щекой к его влажной от пота, горячей груди. Воздух был пропитан ароматом секса и кожи, с легким привкусом озона и совершенно неповторимым, горько-пряным мужским запахом Гесса, ставшим для меня символом дома.

Его сильные руки обнимали меня, плотно прижимая к себе, и я с удовольствием ощущала, как под моей щекой бешено стучит его сердце, которое все еще не успокоилось. Гесс излучал тепло, прогонявшее последние остатки холода и страха.

Комбинезон, стянутый с него в пылу страсти, валялся где-то рядом, грубой тканью на гладком полу – символ сброшенных масок и разрушенных барьеров.

Мои веки стали свинцово тяжелыми. Полностью истощенная физически и эмоционально, опустошенная и одновременно наполненная, я начала погружаться в глубокий, целительный сон. На самой грани сна, сквозь плотную завесу дремоты, я услышала его голос. Низкий, бархатистый, он был наполнен непривычной мне и удивительной нежностью.

Слова, прозвучавшие прямо над моим ухом, стали колыбельной и клятвой, самым дорогим моим трофеем во всей этой смертельной игре, ради которого не жаль было умереть:

– Спи, любовь моя. Время у нас еще есть…

Я стремительно засыпала, и в моих грезах не было черноты бесконечного космоса. Только алое, жаркое пламя. То, которое Гесс зажег для меня в самом сердце своей страшной тьмы. И каким бы коротким ни был наш час, он принадлежал только нам. И мне этого было достаточно.

✦✧✦

¹ «Кодекс инспектора Флота: Руководство по взаимодействию с неудобными реалиями (Издание 2567 года с момента Великого Откровения)»

² Ризоиды симбиоты – тонкие, похожие на корни нити, которые образует симбиот для интеграции с нервной системой или другими биологическими структурами носителя. Обеспечивают глубокую нейронную и биохимическую связь.

³ Виталитовый сплав – высокопрочный и радиационно-стойкий материал, созданный на основе стратегического элемента Виталий (Vt). Используется в критических узлах космических кораблей и энергоустановок.

Глава 29. Ставки

Глава 29. Ставки

«Статья 7.1 Кодекса Инспектора Флота: Любые данные, полученные из непроверенных или враждебных источников, считаются потенциальной дезинформацией. Эмоциональная реакция на подобные данные – верный признак профессиональной несостоятельности инспектора».

Он лежал на спине, чувствуя под лопатками жесткие складки спального мешка, а на груди – легкую, но драгоценную ношу. Это был вес доверия. Вес счастья, обретенного здесь, в мрачном кошмаре Майрана.

Его Си спала, раскинув серебристые пряди своих изумительных волос на его груди. Дыхание ее было спокойным и глубоким, а губы слегка приоткрыты в совершенно детской, беззащитной улыбке. Каждая мышца Гесса нуждалась в отдыхе, а тело было истощено накопившейся усталостью, но разум, закаленный привычной самодисциплиной, продолжал работать.

«Получится ли?»

Он совершил предательство. Но не громкое, с лозунгами или стрельбой в спину, а тихое и коварное. Он использовал этот момент. Этот драгоценный, выстраданный для обоих миг абсолютной близости Гесс превратил в стратегический ход. Он включил Наблюдателя и позволил ему вести съёмку. Отчетливо понимая, что их интимная сцена, отмеченная как «высшая аномалия», будет транслироваться в прямом эфире «Большой Игры». Рассчитывая на это.

Запретив себе думать о том, что Нэрис и Макар будут чувствовать, став невольными свидетелями этого действа, он превратил их в своих соучастников. А Есс… Если бы она знала… Перед его глазами всплыло её лицо, искажённое болью и разочарованием. Её слёзы…

Надежда на прощение, наивная и почти детская, горела в его душе, как слабый огонёк. Но её погасил груз житейского прагматизма.

Гесс не мог позволить себе рисковать её будущим ради своей миссии. Её безопасность должна быть обеспечена любой ценой.

Он пытался ее оттолкнуть. Рассказ о «первой любви» должен был стать его щитом. Но Си, его лиглянка, одним лишь «Я спешу жить» разрушила все его барьеры. Он сдался. Не как стратег, а как мужчина. И в этой капитуляции была своя горькая победа.

Ему предстояло вступить в новую войну. В жестокую битву за их общее будущее. И первый шаг в этом противостоянии Гесс уже сделал.

Оставалось надеяться, что зрители в нужном ему кабинете смотрят тот же канал.

✦✧✦

Кабинет начальника Внешней имперской разведки был наполнен атмосферой, напоминающей многослойный шифр. В верхних слоях витал свежий, острый запах озона, исходивший от множества голоэкранов. В нижних же ощущался густой, бархатистый аромат дорогого кофе, который не мог полностью заглушить специфический дух высоких технологий. Эти запахи создавали странный микс, делая воздух в комнате плотным и упругим, словно он был пропитан невысказанными тревогами и грузом ответственных решений.

Весь интерьер олицетворял собой имперскую власть, выраженную в строгой, почти аскетичной эстетике. Стены из матового вибробетона¹, окрашенные в цвет темного графита, поглощали свет и звуки, создавая ощущение уединенного кокона в сердце космической станции. Против массивного рабочего стола занимал всю стену огромный экран, на котором в реальном времени отображались схемы секторов Галактики, маршруты флотилий и вспышки, сигнализирующие о нестабильности или конфликтах.

В центре круглого