Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей - Ник Гернар

— А вот это замечательно, — облегченно вздохнул я.

— И кстати, — проговорила Зеленая. — вот ты говоришь, что мы понятия не имеем, что из себя представляет черный. Так ведь это можно посмотреть.

— Как?

— Купить соответствующий компьютер с ядром из ока Минервы. И тупо заменить одно на другое.

Я задумчиво почесал за ухом.

— И сколько такой девайс может стоить?

— Где-нибудь около миллиона.

— Охренеть, — выдохнул я.

— Так ведь эти деньги можно взять в качестве займа, — поспешила пояснить Зеленая. — Нам же сам компьютер не нужен. Попользуемся, сколько надо, и обратно продадим.

— Кстати, да, — согласился я. — Мысль неплохая. Надо обдумать. Ну а пока…

Я спрятал в карман черный глаз, а второй отдал Егору.

— Око продайте, выручку поделите на троих. Мне можешь сразу на счет бросить, я дам реквизиты. А это, кстати, — протянул я карту. — твоя зарплата. И давайте, отдыхайте, приводите себя в порядок — только чур не в моем номере, а где-нибудь у себя.

— А ты куда? — спросил Егор, который все это время молча наблюдал за нашими препирательствами с Зеленой.

— В бар какой-нибудь. Выпить хочется.

— Иди в «Уху из русалки», это за площадью направо, — предложил Егор. — Открытая веранда с цветными лампочками, мимо не пройдешь. Там неплохо и недорого. А я к тебе попозже подойду, если ты не против побухать на двоих.

В «Ухе» и правда оказалось довольно уютно. Столы и стулья были дешевые и пластиковые, но целые и чистые. Цветные лампочки, тусклое освещение ночной веранды и медитативная электронная музыка в динамиках добавляли атмосферы. Куриные колбаски оказались вкусными, пиво — разбавленным, но сносным.

Егор сразу и очень удачно продал око почти за полмиллиона, и в итоге полностью закрыл свой долг и оплатил больницу. Он был счастлив.

Про Зеленую сказал, чтобы я не сильно злился на нее.

— Она не просто так как с цепи сорвалась. У девчонки какие-то свои долги имеются, — пояснил он. — Как только перечислил ей долю, сразу довольная побежала что-то куда-то переводить.

Я вздохнул.

— Да я не злюсь. Тут скорее организационный момент. А вообще… Если обрадовалась она только после еще одной продажи, то нехилые, стало быть, у нее долги.

— Правду говоришь, — кивнул Егор. — Но тут уж, как говорится… У каждого свой багаж. Что наработали, то и тащим.

— Кстати, про «тащим». Как думаешь. Бизон пройдет по пустоши? — спросил я.

Егор фыркнул.

— Пройдет? Пролетит! Ну, если не развалится, конечно. Это ж не какая-нибудь реплика с паркетника, а настоящий ящер, он под это заточен. Иначе бы нахрена он хозяину нужен был? Там впереди лонжеронная рама, сзади неразрезные мосты, пятирычажная подвеска и стабилизатор поперечной устойчивости — все как надо. Только старое. И шины лысые давно поменять надо. А ты куда-то собрался?

Я кивнул.

— Мне Крестоносца навестить надо. После похода в рифт с этой штукой в голове у меня к нему целая куча вопросов. Данилевский дал нам две недели отгула, вот я и хочу метнуться, пока возможность есть.

— Так поехали, — отозвался Егор, допивая одним махом очередную кружку пива. Смахнул ладонью пену с усов и добавил: — Завтра вон Короткого выловим, и сходим в мастерскую со своим самоваром, так сказать. Лучше, чем он, никто не сделает. Парню реклама, а нам машина на ходу.

Я удивился.

— Ну, тут такое дело… Может быть, конечно, все быстро получится. А может, и на несколько дней растянется. Вдруг он за какими-нибудь дровами в соседнюю пустошь уйдет или еще черт знает куда, и нам его ждать придется. Или искать. Я думал, ты с Эмкой захочешь остаться.

Егор вздохнул, покачал головой.

— Остаться, говоришь. И что делать? За руку ее держать, что ли, пока лежит? Не умею я все вот это. Завтра вон навещу, денег дам. Так что поехали, Монгол.

— Ну, за это стоит выпить, — предложил я, и мы заказали еще по одной.

Приятная расслабленность растекалась по телу. И даже барменша, косившая на нас неисправным глазным имплантом, казалась уже не такой страшной, а стул — не таким уж неудобным.

Да и вообще. Жизнь как-то налаживалась.

Как и когда к нам присоединилась Женька, я уже помнил смутно.

Мы пили вместе и строили планы на поездку в пустошь. Потом придумывали позывные. Ведь если Зеленая и Егор теперь сотрудники ЦИР, им полагалось официальное прозвище. Придумали целую пачку абсурдных и смешных обзывалок, поржали. Потом Егор сказал, что, наверное, хотел бы остаться Хирургом. А Зеленая наоборот очень хотела избавиться от своих прежних имен, но в итоге так и не смогла придумать новое.

Проснулся я в постели, в своем номере. Один. В тишине.

Когда-то мне очень хотелось такого вот утра. Чтобы свежее белье, крыша над головой, в кране горячая вода и вокруг — ни змей, ни ящеров, ни комарья. Это же просто счастье какое-то.

А в итоге я лежал на спине, смотрел в потолок и в буквальном смысле слова изнемогал от ощущения долгого, медленно текущего времени.

Мне некуда было спешить. Я мог провести в этой постели хоть весь день, и ничего не случилось бы.

И это почему-то воспринималось как что-то совершенно жуткое.

Будто моя жизнь остановилась.

Если бы мне сейчас сказали — все, больше никаких рифтов и пустошей, ты будешь просыпаться в этой комнате, и каждое утро будет таким же мертвенно-тихим, а время — медленным, я бы, наверное, волком завыл.

Не думал, что когда-нибудь это скажу, но уж лучше ящеры и комары.

Так что я подорвался с постели, с грохотом распахнул дверь в ванную и принялся энергично собираться.

Два следующих дня прошли в мелких хлопотах: ремонт, поиск нужных шин по магазинам, закупка одежды, масок, оружия и всяких прочих нужностей в дорогу, в том числе заказ Крестоносца на керосин и консервы.

Зеленая держалась тише воды и ниже травы. Часто зависала в своих мыслях, теряя нить происходящего вокруг. Все думала о чем-то своем.

С расспросами я к ней не лез. Только один раз вопрос задал, чего это она так удивилась, когда Лексу увидела. И что тогда сказать хотела. Но Женька только головой покачала и отмахнулась. Мол, не в себе была, не помню.

Свою новую способность Зеленая вычислила без нас, и называлась она «Усиленные сухожилия (ноги)» и не вызывала никакого конфликта. По крайней мере, так нам сказала Зеленая.

Женька осталась довольной, а я — озадаченным.

Теперь мне явственно бросалось в глаза, что