Обратный отсчет - Токацин

ограждение. Охранники сбились в плотное кольцо шагах в десяти от стены; они что-то обсуждали, но глайдер гудел слишком громко, чтобы Гедимин мог что-то услышать. Через две секунды кольцо разомкнулось, и «броненосцы» быстро направились в разные стороны — в основном к ограде. Один из них поднял руку в странном жесте; Гедимин, изумлённо мигнув, узнал попытку показать средний палец — насколько это было возможно для «клешни» экзоскелета.

В следующую секунду что-то грохнуло под колёсами переднего глайдера, и почти одновременно — под платформой замыкающего. Третий снаряд разорвался на крыше кабины, накрыв всё вокруг густым белесым облаком. Гедимин растерянно мигнул и тут же почувствовал резь в глазах и странный привкус на языке.

— Газ! — крикнул кто-то в тумане. Кто-то мучительно закашлялся. Гедимин накинул шлем, быстро пристёгивая респиратор и стараясь не дышать и не открывать глаз; из-под век неудержимо сочилась жидкость. Кто-то шарахнулся в тумане и ткнулся ему в живот; сармат на ощупь нашёл его лицо и респиратор и совместил одно с другим, с креплениями справился уже сам налетевший. Слева доносилась радостная ругань. Кто-то свистел. Несколько, судя по дребезжащему звуку, жестянок упало на платформу и покатилось по ней, затем послышался треск разлетающегося фрила, и довольные крики сменились возмущёнными. Что-то зашелестело и хлопнуло — видимо, Хольгер, не надышавшийся яда, всё-таки развернул защитное поле. Гедимин приоткрыл глаза, надеясь, что едкое вещество вытекло вместе со слёзной жидкостью. Резь стала слабее, но всё вокруг было в тумане. Глайдер уже миновал ворота; защитное поле прикрыло его сверху непроницаемым куполом. За оградой прыгали, размахивая «клешнями», охранники.

— Sata! — кто-то ткнул Гедимина в бок, и в ту же секунду сармат услышал тихий свист над головой. Зыбкое поле пропускало не все звуки — или снаряд приближался слишком быстро, так, что отследить его полёт Гедимин не смог. Через полторы секунды что-то врезалось в землю за оградой, за спинами веселящихся «мартышек», и над площадкой поднялся столб красного дыма. Он быстро осел, и из-под тающего облака послышались злые крики. В защитное поле врезался разряд, слишком мощный для станнерного, следом ударили ещё пять, и Гедимин невольно пригнулся и потянулся за лучевым резаком.

— Точно в цель! — Линкен, ткнув Гедимина в плечо, ухмыльнулся так широко, что угол перекошенного рта показался из-под респиратора.

— Что там было? Там сарматы, — ремонтник кивнул на проносящуюся мимо ограду — глайдер наконец набрал скорость. — Их не ранило?

— Просто краска, — отозвался Линкен. — Если верить Хольгеру, отмоется только вместе с верхним слоем обшивки. Кажется, макакам не понравилось.

— Мягко сказано! — Гедимин хмыкнул, глядя на защитное поле, едва выдержавшее огонь из шести бластеров. — Сначала банки, теперь газ. И ещё бластеры. Дальше — мины на дороге?

— Война, — широко ухмыльнулся Линкен. — И не мы её объявили. Вечером выставишь все щиты по всем бортам. Так, чтобы даже взрыв под брюхом никого не оцарапал. Ну что, северянин, убедился? Кого, ты говоришь, мы провоцируем?

Константин угрюмо рассматривал платформу под ногами.

— Отыграются на строителях, — бросил он и больше не открывал рта до самого обеда.

…Собрания в общественной душевой уже начали превращаться в традицию — так думал Гедимин, втискиваясь в предбанник. Там было не намного теплее, чем на улице, — даже на пороге душевой жар не чувствовался, и сармат с удивлением понял, что сегодня никто не протапливал душевую. Все были в уличной одежде, и было ясно, что здесь собрались не для купания.

— А потом было много шума, — продолжал свой рассказ незнакомый сармат в центре круга. Его речь звучала невнятно из-за пластыря, наклеенного на нижнюю губу и подбородок. Ещё один прикрывал левую бровь.

— Серьёзные раны? — спросил один из венерианцев, указав на пластыри. Сармат хмыкнул.

— Больше нашлёпок, чем ранений. Серьёзно никого не побили. Но в медчасть мы пошли. Потом, когда бронеходы встали в воротах. И все написали Арбогасту, что там случилось. И про газ тоже.

— Осмысленное действие, — одобрительно кивнул Константин, пробравшийся в центр круга. — И что дальше?

— Четыре бригады намерены уйти от «Локхида», — ответил другой сармат в форме строителя. — Вечером уже был разговор, утром будет ещё один.

— О чём вы там болтаете⁈ — Линкен презрительно скривился. — С макаками не о чем говорить. Собрались и ушли.

— Менеджер говорит, что это случайные стычки, — сказал сармат. — И что такое не повторится, если мы вернёмся к работе. Что мы должны ценить их готовность идти на переговоры.

— Hasu! — Линкен с трудом удержался от плевка под ноги. — Не развешивай уши, теск. Переговоры с макаками?.. Просто сейчас им выгоднее болтать, чем стрелять. Будет иначе — всех вас там закопают. Не задерживайтесь там ни на сутки. Завтра утром уходите на другой участок.

Константин с присвистом выдохнул и развернулся к взрывнику.

— Скажи, чего ты добиваешься? Настоящего бунта с гонками на бронеходах и расстрелом всех причастных? Залпа «Кондора» прицельно по Ураниуму?

— Я? — Линкен криво ухмыльнулся. — Чтобы ни одна макака здесь не задирала хвост на сармата. Если боишься — уйди с дороги.

17 апреля 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Плотные защитные поля были выставлены со всех сторон, единственный просвет для свободного притока воздуха Гедимин оставил под прицепом. Сармат-водитель попросил защитить и кабину, и это было сделано ещё до начала движения. Встав на переднем краю платформы, Гедимин настороженно вглядывался в утренний полумрак. Глайдеры с рабочими «Полярной Звезды» ползли впереди — их было слишком много, чтобы цепочка могла набрать скорость. Ближайший транспорт был прикрыт защитным полем — на нём ехал один из ремонтников Исангера; на других машинах защиты не было.

— Как всё-таки тошно от всего этого, — медленно проговорил Линкен, сжимая кулаки. — Защищаться. Вечно защищаться, прятаться, не сметь ответить. Мы здесь могли бы закопать живьём каждую макаку. А приходится делать вид, что мы просто едем мимо. Я устал от этого, атомщик. Тебе никогда не хотелось всё взорвать?

— Держись, — буркнул ремонтник, опустив руку ему на плечо и крепко сжав пальцы. Ему было не по себе — и от перекошенного лица Линкена, и от подозрительной тишины на трассе.

Глайдер приближался к АЭС; по левому борту показалась ограда «Локхида» и новые таблички с красными буквами, вывешенные вдоль неё.

— «Не мусорить на территории! Штраф пять койнов», —