Роковые письмена - Владимир Хлумов

Но главное, главное, милая моя девочка, это голова. Упаси боже, если низкая подушка, или слишком мягкая. Только не перина! Нет, под себя — пожалуйста. Но под голову ни в коем случае. Некоторые говорят, на левом боку вредно спать. А я и на левом люблю, и на правом. Вот на спине не могу уснуть только. К одеялу тоже повышенные требования, как и к комнате. В комнате должно быть тепло. Я люблю, когда тепло, одеяло лучше пусть будет тоже теплое. С таким одеялом легче поддерживать оптимальный режим в течение сна. Ах, милая моя, вы только вслушайтесь в эти слова: течение сна. Словно сон — это такая жидкость…»

— Хлыщ, кончай филонить, — сквозь сон послышался голос Серого.

Хлыщ подналег на лопату. У него уже не осталось даже сил огрызнуться. Кисловатая угольная пыль пробиралась внутрь и мешала дышать носом.

Немного погодя санитар объявил перекур и выдал желающим по сигарете. Курили все, кроме Желудя.

— Курите, курите, — сказал санитар. — Только коридорному ни слова.

— Что это ты раздобрел? — подозрительно спросил Хлыщ.

Дикари опять расселись на шлаковой горе. Хлыщ обратился к Желудю:

— Взял бы сигарету, Желудь. Я бы не отказался, да и общество тоже.

— Не приставай, — вступился за Желудя Корень.

Желудь опять разлегся, закинув руки за голову.

— Сейчас изречет что-нибудь такое-эдакое, — благосклонно сказал Хлыщ, раздобревшим от сигареты голосом.

Действительно, Желудь сказал:

— Не отчаивайся на достигнутом.

— Это он тебе, — засмеялся Хлыщ, тыкая на Серого.

Тот выискивал в куче шлака камешки покрупнее и швырял их, стараясь попасть в покосившийся телеграфный столб. В сумраке не было видно, куда они летят, и попадание можно было установить только по звуку. По звуку было ясно, что Серый все время мажет. Сделав еще несколько попыток, Серый не выдержал, загреб побольше шлака и этой шрапнелью запустил в сторону столба.

— Прекратить! — крикнул санитар, доставая что-то из-за шиворота. Вот я вам! — он потряс карабином.

— Ну ты, камнеметатель, — упрекнул Хлыщ. — Человек закурить нам дал, а ты… И вообще, откуда у тебя сил на это хватает? Видно, ты не очень-то устал с тележкой бегать. Будешь теперь лопатой грести, обормот.

Серый затравленно посмотрел на телеграфный столб и непонятно кого спросил:

— Что же делать? Что делать?

— И как жить, — добавил Хлыщ. — Вон Желудя спроси, он тебе расскажет.

— Все мы скоро свихнемся, — сказал Серый.

— Ты не свихнешься, — возразил Хлыщ, — нечем тебе. Вообще, я удивляюсь, глядя на тебя — ты же безвредный. Ну ноешь, недовольство изображаешь, недостатки выискиваешь. Так это даже хорошо. Такие даже просто необходимы, для контраста, так сказать. Тебя нормальный человек послушает — все равно что пирамидону съест. Целебный ты человек, Серый. Может, тебя как подсадную утку к нам? А мы удивляемся, не понимаем, отчего это сплошные провалы. Корень, слышь, Корень, надо бы ему процессор раскурочить или задницу проперфорировать…

— Да кончайте вы, — прикрикнул на них Корень. — Подождем еще немного. Раз Бычок сказал — ждать, так и будем ждать.

Санитар докурил:

— Встать.

Серому дали лопату и он с Хлыщом и Желудем полез на вагон. Работа шла медленно. Под утро пришел коридорный. Дикари валились с ног. Они не успели разгрузить и половины того, что им положил коридорный. Ему даже стало жалко их, почерневших и покорных. Он отвел дикарей обратно в блок и разрешил поспать до утренней поверки.

* * *

С утра Варгин решил заняться поисками фабрики-прачечной номер сто сорок семь. Но эти поиски как-то сразу зашли в тупик. По справочному телефону ответили, что прачечной с таким номером в Санаториуме нет. Он высказал предположение, что, возможно, прачечная находится в провинции, но ему ответили, что в провинции прачечных, а тем более фабрик-прачечных в принципе нет. Как ни боялся этого Варгин, но история принимала детективную окраску. Что же было думать, если в кармане погибшего Ремо Гвалты была найдена личная карточка с указанием фабрики-прачечной номер сто сорок семь как постоянного места работы.

В тот момент, когда мысли Варгина кружились в высоких сферах обслуживания отдыхающих, в дверь постучали.

— Входите, открыто, — пригласил он.

В дверях появилась тощая фигура Фарбера.

— Я не рано, мистер Игор?

— Нет, входите.

— Вы завтракали? Нет? Ни в коем случае не заказывайте завтрак в номер, — заговорщическим тоном предупредил Фарбер.

— Почему? — настороженно спросил Варгин.

— Вас могут соблазнить за завтраком, — Фарбер рассмеялся.

Варгин махнул рукой. Он не успел еще привыкнуть к специфическим шуткам доктора Фарбера.

— Ну, раз вы здесь, — сказал Варгин, — я могу быть спокоен за себя.

Он заказал себе и Фарберу кофе.

— Что же это за таинственный президент названивал вам вчера?

— Я толком не понял. Какой-то президент Чирога.

Фарбер присвистнул.

— Человек известный. Можно сказать, власть предержащий. Что же он хотел?

— Пригласил на банкет. Куда, правда, ехать — не сказал. Автомобиль пришлют.

Фарбер встрепенулся.

— О, мистер Игор. Вы намекните ему, вам это ничего не будет стоить, насчет научной литературы. Иначе мы эту проблему с урожаем и за десять лет не решим. Объясните ему, что нужны лаборатории, оборудование, желательно импортное, с передовой технологией. Например, с Земли. Пусть они там в правительстве решат. Я не говорю конкретно о себе — боже упаси упоминать мое имя…

— Хорошо, хорошо, — перебил Варгин. — Но объясните толком, что тут у вас вообще происходит?

В этот момент постучалась горничная. Она поставила кофе и сказала:

— Доктор Фарбер, вас ждут внизу.

Фарбер извинился и сказал, что скоро вернется.

Прошло полчаса. Кофе остыл. Варгин наконец почувствовал что-то неладное и спустился вниз. Внизу Фарбера не было. Администратор сказал, что «вроде как мистер Фарбер и еще два человека уехали в автомобиле». Варгин поехал на пятый этаж и на всякий случай постучал в номер Фарбера. Никто не ответил. Он вернулся к себе и позвонил горничной. Ответил мужской голос. Варгин бросил трубку.

Звонить в полицию глупо.