Магритт - Павел Шушканов

и как с конвейера ушло совсем не то устройство, которое задумывалось, но принесло состояние тем, кто немедленно укатил в Кейптаун со своими семьями, питомцами, любовницами и даже любимыми машинами. Вернер Клаус был из тех, кто не бросил работу, отправив на завод дающие счастье и разрушающие мозг наушники. Он продолжил исследование нетипичных свойств этих занятных устройств – их способность не только разрушать нейронные связи (что было побочным эффектом), но и формировать их. А позже он сосредоточился на возможности считывать их матрицу.

– Я никогда не слышал о Вернере Клаусе, – сознался я.

– И не услышите, господин Лу. Те деньги, которые я дал ему за разработку, вряд ли принесут ему много счастья там. Ехать со мной сюда он отказался, сославшись на необходимость вести какую-то борьбу. Но он не смог сформулировать с кем именно. А я читал и не мог поверить. На это ушли бы годы работы, но в перспективе бесполезная игрушка для торчков могла бы стать инструментом для безграничных возможностей. Исправление нейронных связей в мозгу, лечение заболеваний, создание копий памяти, запись новой личности наконец – все это было возможно. Но в теории. В реальности же у меня чертежи, сотни страниц вычислений и формул и несколько неработающих прототипов. И все это требует специалистов и денег.

Помню, как я сказал, что не хочу в преклонном возрасте получить пожизненный срок за такие эксперименты в Джун Го. На что он ответил, что в родной Сиболии такие дела делаются куда проще. Он попросил партнерство и назвал цену, я взял время для размышлений уже зная ответ. Все необходимое для работы мне принес его человек ранним утром прямо в кабинет. Он отдал мне оригиналы.

Второй раз я встретил Марселя Моно год спустя. Это было в Харбине. Я не люблю этот город – там слишком холодно для моих старых костей, но дела привели меня на север и задержали на несколько дней. Моно дал знать о себе и уже вечером следующего дня назначил встречу в ресторане «Хонг Фенг Шу» – вполне приличное заведение, где нет непристойной манеры вырывать у тебя слегка помятую салфетку из рук и наставлять в лицо и затылок камеры из темных углов.

– Слышал, что дела наши в Сиболии идут неплохо, – сказал я.

– Уверен, два ваших шпиона присылают вам только достоверные сведения.

Я засмеялся. Этот парень веселил меня своими манерами, но при необходимости я свернул бы ему шею, испытав лишь легкое сожаление.

– Этот город, где рассредоточили моих людей, Яндаш или Уссур – напомните мне.

Он подыграл, верно назвав город. Отчитался о том, что максимальной конспирации удалось достичь. В проекте было задействовано всего восемь ученых, но лучших из концерна и филиалов – я не мог сильно привлекать внимание к проекту. Разделенные на три группы, они вели работу по исследованию предоставленных Моно материалов. И, что важнее всего – их испытания.

– Небольшой филиал в частной психиатрической клинике. Два добровольца и документы в порядке. Приступим к тестам уже в начале следующей недели.

– Вы не слишком спешите? – уточнил я.

– Время быстротечно.

Видел Моно почти насквозь, и это «почти» меня беспокоило. Он был похож для меня на прозрачную скользкую рыбу из глубин океана, проглотившую еще не переваренную добычу. И этот темный комочек в центре его студенистой души мне не поддавался. Я видел только – он темнее, чем кажется.

– И это говорит мне человек втрое моложе меня.

– Перед бессмертием, которое нас ждет это не имеет существенного значения, – ответил Моно.

И вдруг я понял, что он думает об этом всерьез. Да, модернизированные экутеры и специальный код были способны уже на многое. Создавать снимок нейронных связей да. Кодировать его в электромагнитный импульс – да. Создавать новую схему нейронов, накладывая на старую или заменяя ее – еще нет, но наша группа была очень близка к этому. А значит и к полному копированию сознания, вместе с памятью – того, что составляет личность. Именно память Моно считал ключевым элементом.

– Без нее ничего не имеет значения, – уверял он.

– Вы полагаете?

– Если бы я думал иначе, я подчинился бы теории посмертия и принял тот факт, что буду жить вечно в цепи перерождений снова и снова. И никакие устройства не нужны для того, чтобы влиять на этот процесс. В конце концов, у меня нет никаких убедительных доводов против того, что смерть означает рождение и новый поворот колеса сансары. А значит бессмертие у меня уже есть.

– Так к чему же вы стремитесь тогда, Моно?

– Моя память. Мое я – это то, что я хотел бы забрать с собой. Простите, что говорю кощунственные вещи в присутствии человека, мама которого следовала учению Дхармы. Но думаю, что кроме божка ключей от вашей машины есть еще один, которому мы поклоняемся с не меньшим рвением. Духу денег.

Моно был прав. Хотя его страх смерти выглядел для меня отталкивающим и вовсе не красил этого проницательного и умного человека. Потому я предпочел смотреть на золотые кусочки Гобаджоу, с которых незримо медленно стекал в тарелку кисло-сладкий соус.

Неделю спустя Моно прилетел ко мне в Гонконг. Я видел, что он предельно обеспокоен, хотя лицо его казалось непроницаемо невозмутимым.

– Испытания прошли неудачно? – спросил я.

– Напротив. Но есть вещи, которые мы не учли.

И этими вещами стало то, что мы были слишком узколобы. Матрица личности, превращенная в волну, продолжала облагать сознанием – это то, чего мы предположить не могли. Как и вторую вещь – эта волна становилась многомерной и проваливалась сквозь границы миров. Да, я человек воспитанный в духе конфуцианства и буддизма, но и мне сложно было принять, что тот спектр бесконечных миров, о котором говорили Гаутама и другие великие учителя, существует в действительности. А Моно привез мне доказательства, то, что можно было бы назвать бредом испытуемых и списать в издержки экспериментов, если бы концерн не вложил в проект слишком много средств, а на кону не стоял бы риск привалиться в миры демонов, бесплодные пустыни и неведомые края, где нет ни Джун Го ни привычных нам мест в тот момент когда сознание начнет покидать и мою старую голову, опутанную устройствами Моно.

Что видели подопытные Марселя? Я читал отчет и словно проживал все сам. Миры, где царят механические компьютеры, а небо бороздят дирижабли, миры, где есть город под прозрачным куполом, место, где в небе вечно висит огромное красное солнце, заснеженные леса и степи, территории бесконечной войны, темные вселенные, полные мостов