Молчание во благо. 1 том - doditod

хлестнули по борту, накреняя судно набок, а контейнеры с визгом полетели за борт, рушась на причал. Якудза закричали, хватаясь за оружие, но ветер сбивал их с ног, словно тряпичных кукол. Один контейнер треснул, и белый порошок высыпался на бетон, смешиваясь с дождём в грязную кашу.

Незнакомец рассмеялся — громко, от души, перекрикивая бурю.

— Ну что, салаги, как вам мой ход? — бросил он, шагая к ближайшему контейнеру. Наклонившись, он подхватил пакет с наркотиками, взвесил его в руке и небрежно сунул в карман плаща. — Это я заберу. Остальное — на сувениры.

Но тут вода у причала взорвалась фонтаном. Из тени корабля шагнул высокий мужчина с седыми висками, в промокшем пиджаке, с лицом, высеченным будто из камня. Глаза его пылали яростью. Он вскинул руки, и из залива поднялась волна — огромная, как стена — обрушившаяся на незнакомца с оглушительным рёвом.

— Ты что творишь, ублюдок⁈ — прорычал он, сжимая кулаки, отчего вода вокруг закрутилась воронкой.

Незнакомец хмыкнул, отступил на шаг и потянул мешок с плеча, держа его левой рукой — той, где не хватало безымянного пальца; обрубок белел под светом фонаря. Правой рукой он сунулся внутрь, и ветер завыл снова, образуя барьер — прозрачный, но твёрдый, как сталь. Волна ударила в него и разлетелась брызгами, не задев ни плаща, ни ухмылки.

— Привет, Ямамото, — улыбнулся, голос его был мягким, почти ласковым. — Как твой маленький конгломерат из мусора? Слышал, дела у Сумёси-кай идут в гору?

Мужчина с седыми висками замер, лицо его исказилось, кулаки сжались так, что вода вокруг задрожала.

— Я узнаю этот голос. Такаяма… — прорычал он, стиснув зубы. — Правая рука лидера Ямагути-гуми. Какого хрена тебе надо? Это наш груз!

Такаяма снова засмеялся, откинув голову назад, и поднял левую руку, показывая обрубок пальца.

— Видишь, Ямамото? — крикнул он, перекрикивая шторм. — Лидер не сильно доволен, что ты захватываешь наши территории, а я теряю свои. Думаешь, я прощу тебе такое оскорбление?

Он встряхнул мешок, и ветер взревел сильнее, вырываясь из горловины, подхватывая плащ. Ямамото бросился вперёд, вызывая новый поток воды — из залива вырвалась огромная волна, обрушившаяся на Такаяму с рёвом, достойным прозвища

— Морской Дракон, да? — хохотнул Такаяма, засовывая руку глубже в мешок. Силы ветра едва хватало, чтобы противостоять такой мощи.

Он потянул мешок вверх, и из него вырвался вихрь, закрутившийся в спираль, разрывающий воздух на куски.

— Этот мешок — проклятый инструмент. Моя техника усиливает ветер, а он запирает его внутри, пропитывая проклятой энергией. Чем шире я его открываю, тем больше силы выходит наружу.

Вихрь усилился и ударил в волну Ямамото, разрывая её на клочья; брызги разлетелись, как осколки. Ямамото прорычал что-то невнятное, вскинул руки, и из залива вырвались десятки водяных копий — острых, как сталь — устремившихся к Такаяме. Тот присвистнул, встряхнул мешок ещё раз, и ветер сгустился в спираль, завертевшуюся вокруг него, разрубая копья в воздухе.

— Пока он в мешке, я держу его на поводке, — крикнул он, шагая вперёд. — Но стоит мне открыть его до конца, и ты увидишь, почему меня зовут Фудзином!

Ямамото сжал кулаки, и залив отозвался — огромный водоворот поднялся, втягивая обломки причала и швыряя их в Такаяму. Тот хмыкнул, потянул верёвку мешка чуть сильнее, и ветер вырвался шире, превратившись в ударную волну, что разнесла водоворот и отбросила Ямамото к кораблю. Тот врезался в борт, кашляя от солёной воды, но тут же поднялся, вызывая новую волну — стену воды, рухнувшую сверху с яростью «Морского Дракона».

— Серьёзно? — засмеялся Такаяма, полностью развязывая мешок. — Ставка принята, Ямамото!

Он поднял мешок над головой, и ветер вырвался свободно, взревев, как торнадо, в десять раз мощнее прежнего. Шторм устремился к Ямамото, разрывая стену воды на части, сметая всё на своём пути — обломки, контейнеры, даже часть причала оторвалась и улетела в залив. Такаяма сунул руку в карман, и ветер подхватил два контейнера с наркотиками, подняв их в воздух, словно пушинки. Ямамото, несмотря на свою силу, пришлось отступить.

— Ставок больше нет? — сказал Такаяма, ухмыляясь.

Ветер закружился вокруг него сильнее, унося его и груз в темноту ночи, оставив за собой лишь разбитый причал и проклятия Ямамото, чей голос утонул в вое бури.

* * *

Утренний Токио жил своей привычной жизнью: гул машин за стенами, торопливые шаги прохожих, далёкий звон трамваев. В узком переулке Синдзюку, среди стеклянных громад небоскрёбов, пряталось кафе «Сакура-но-ки» — скромное заведение с деревянными стенами и бумажными фонарями у входа. Мирак шагнул внутрь, не глядя по сторонам.

На нём было тёмно-синее кимоно, подпоясанное широким чёрным оби, и старые сандалии-гэта, тихо постукивающие по асфальту. Длинные волосы, небрежно стянутые в низкий хвост, спадали на плечи. Когда он толкнул дверь, маленький колокольчик над входом звякнул, и взгляды внутри обернулись к нему.

Посетители — студенты с ноутбуками, пара офисных клерков, старик с газетой — разом повернули головы. Кто-то шепнул:

— Это что, косплей?

Другие бросили короткий взгляд и отвернулись. Редко кто в современной Японии, особенно из молодёжи, разгуливал так по столице, да ещё не в праздники. Но Мираку было наплевать. Он прошёл к стойке, не удостоив их внимания.

— Кофе, чёрный, — бросил он низким голосом, кладя на прилавок смятую купюру.

Официантка — юная девушка с короткими тёмными волосами и усталыми глазами — кивнула, принимая заказ. Её движения были резкими, нервными, а за спиной, невидимое для обычных людей, цеплялось проклятие — маленький клубок чёрной паутины с красными глазками, обвивший её плечи тонкими нитями, шепча что-то ей на ухо.

Мирак прищурился, заметив его, пока она отходила к кофеварке.

— «Проклятие четвёртого уровня, слабое, но цепкое», — подумал он. Проклятие питалось усталостью, бесконечными сменами, тихим отчаянием. Для остальных в кафе она казалась просто измотанной работницей. В памяти всплыли слова Гето, сказанные перед программой обмена:

— «Знаешь, Мирак, помогать людям — это приятно. Избавлять их от проклятий, видеть, как они оживают… В этом вся наша работа, весь смысл».

Гето тогда улыбнулся, и в его голосе было тепло. Мирак взглянул на официантку ещё раз — её руки дрожали, пока она наливала кофе, а проклятие шептало громче.

— «Многовато их тут. Нет смысла бороться со всеми,» — подумал