Страх - Анастасия Пименова

В этом, наверное, и заключается самое страшное – в потере страха перед концом.

Если мне и суждено умереть, то сделаю это на своих условиях. Да, пожалуй, именно за это ещё стоит побороться и потерпеть. Не хочу позволить Дэрилу или Селин изменить мой план.

Взгляд медленно касается следов оков на запястьях, так полностью и останавливается на них.

Смотрю на мелкие кровавые крапинки, проступившие сквозь бледную кожу. Они не болят, скорее, неприятно напоминают о том, что мне приходится терпеть.

После перевожу взгляд на дверь, думая о том, сколько ещё подобных мне было в плену у этих двух? И сколько будет после? Даже если Дэрил и Селин по итогу и умрут, то всегда будет кто-то похожий на них. Больные люди, что почувствовали крохи власти и получают извращённое удовольствие от пыток других. Такие, как они заслуживают наказания, заслуживают смерти. Но жаль, что таких, как у меня, нет ни единого шанса на то, чтобы как-то повлиять на это. Отомстить или убить. Возможно, когда-нибудь такой человек и появится, но это точно буду не я.

Улыбаюсь, уже представляя себе это.

Перекладывать ответственность на кого-то другого всегда легче.

Ложусь прямо на пол на спину, чувствуя каждую свою частично зажившую рану, каждый шрам, и смотрю на темное дерево потолка. Складываю руки прямо на груди, скрещивая между собой пальцы, и просто дышу. Да, сейчас я наслаждаюсь каждым своим новым вдохом, ведь когда-то у меня уже не будет подобной возможности.

Тишина.

Я закрываю глаза, и темнота под веками сливается с темнотой комнаты.

Помню, как в детстве, когда я была поменьше, то мы играли с Тоби в прятки. Брат тогда залез в настолько темное место, что я с трудом его нашла. У меня навсегда отпечатался его испуганный взгляд, словно он увидел целую толпу пожирателей. Но это были не пожиратели, а темнота. Брат испугался настолько, что не мог даже поначалу пошевелиться, иногда страх сковывает, и именно это с ним тогда произошло. То здание находилось на окраине Архейнхола, не использовалось, и дети часто приходили туда, не боясь лазить по трубам, ржавым лестницам и кускам бетона.

После того раза Тоби отказался туда приходить, ему было так страшно, что он даже плохо спать начал. Он не рассказывал, что он видел в своих кошмарах, но брата приходилось часто успокаивать. Даже когда он повзрослел, то всё равно избегал того места, старался обходить стороной.

Я тоже сначала боялась, особенно после того, как нашла брата в таком состоянии. Но позже мне пришлось туда вернуться и даже не раз. Зачем? Потому что я желала переступить через себя, через свой страх. Думала, что если тогда справлюсь, то подростку Эйви будет всё не по чем. Я заставляла себя сидеть в темноте, специально находила самый дальний и темный угол, много чего представляла, в особенности плохого, и так было до тех пор, пока однажды не достигла такой точки, что страх… исчез. Даже не так – он взорвался. То место перестало наводить на меня ужас, и я поняла, что темнота – совсем не пугает, а наоборот иногда в ней можно найти покой и некоторое умиротворение.

Почему я подумала обо всём этом сейчас? Не знаю. Я уже давно перестала улавливать ход собственных мыслей.

Лежу так до тех пор, пока не слышу, как в дверной замок вставляют ключ и проворачивают ровно два раза.

Опускаю взгляд, видя, как на пороге появляется Дэрил со своей гадкой ухмылкой. Никогда не думала, что мне может быть неприятен настолько какой-нибудь человек. Всё в нем вызывает лишь одно – омерзение.

Сегодня на нем немного непривычная одежда, а именно белая рубашка с двумя верхними расстегнутыми пуговицами, классические брюки и обувь. Также его лицо гладко выбрито.

Вероятно, Дэрил побывал на мероприятие, возможно, на тех же торгах. Правда, в тот раз у Князя он не был в такое одет.

– Рад, что тебе снова лучше, Эйви, – мужчина подходит, когда я приподнимаюсь и встаю на ноги, чтобы не смотреть на него снизу вверх. – А то я совсем заскучал. Прикупил нескольких людишек, но знаешь… всё не то. Никто из них не сравнится с тобой, с твоим лицом, твоим телом, твоими костями… Их так приятно бывает ломать, что крайне сложно сдержаться.

Мужчина рывком хватает меня за уже частично отросшие волосы и притягивает к себе, оставляя между нами крайне маленькое расстояние.

Не пытаюсь вырываться, помня, что тогда будет хуже.

Другой рукой Дэрил проводит указательным пальцем по линии моей скулы, заглядывая в глаза и облизывая губы.

– Возможно, мне стоит пересмотреть некоторые моменты и подправить твое личико. Как думаешь? Оно слишком прекрасно. Не хотелось бы, чтобы даже Селин завидовала твоей красоте.

Никак не реагирую на его слова, зная, что провокации его заводят только сильнее и дальше удары, что обязательно последуют за ними, будут больнее.

Глаз Дэрила дергается, и я уже знаю, что будет следом.

Боль.

Первый удар мужчина наносит мне по лицу, бьет прямо кулаком, но не так сильно. За всё время я успела узнать его пределы, поэтому мне прекрасно известно, когда он бьет в полную силу, а когда нет.

Чувствую, как лопается губа, и из неё начинает течь кровь.

Второй удар приходится в живот, куда-то в район солнечного сплетения, отчего из меня вышибает весь воздух.

Не успеваю даже продохнуть, когда следом наступает третий удар. В этот раз он бьет ногой, целясь в ребра. Я сгибаюсь пополам, стараясь защитить голову руками, но бесполезно. Нога Дэрила попадает точно в цель, и я чувствую острую боль, пронзающую все тело. Кажется, что ребро треснуло, а может и не одно. Падаю на пол.

Не смотрю ему в глаза, не провоцирую, лишь продолжаю терпеть, зная, что вскоре потеряю связь с реальностью. Очень жду этого момента.

Четвертый удар – снова ногой, только уже в самый низ живота, туда, где у меня остался шрам и относительно недавно сняли швы.

Искры перед глазами вспыхивают в тот самый момент, когда и слёзы начинают течь по лицу. Я не могу контролировать их, не могу заставить себя прекратить плакать и не доставлять ему ещё большее удовольствие. Это естественная реакция организма на боль.

Дальше следует удар за ударом, и из меня вырываются сдавленные всхлипы и тихие крики. В голове пульсирует,