Страх - Анастасия Пименова

Постепенно истерика начала отступать, и смех прекратился также резко, как и начался. Вместо этого ощутила, как замутило сильнее, и я выблевала ту пищу, что удалось съесть ранее. Прямо на пол, куда уже дотекла кровь мужчины.

Вытерла краем одежды рот и попыталась нормально продохнуть.

Мои глаза остановились на двери, что закрыта. Сюда никто пока не пришел.

Нужно бежать.

Я встала и приблизилась к телу мужчину, склоняя голову набок и смотря на него так ещё несколько секунд, уже не чувствуя в груди ничего.

Опустилась на колени и достала из его кармана ключ от двери, после встала и опустила взгляд, понимая, что вся в крови. Обуви нет, а обувь Дэрила слишком большая, она только мешаться будет.

Подошла к двери и вставила ключ, повернув его два раза. Открыла.

На меня не накинулась толпа людей, не стала поджидать и Селин, там не оказалась никого.

Вышла, делая первый маленький шаг, чтобы оказаться в пустом слабо освещенном коридоре.

Сердце не увеличило свой темп, не заколотилось, страх не сковал, а боль отступила.

Я обернулась и слизнула кровь с губ. Только свою или чужую?

Дэрил всё также не шевелится. Теперь он не будет ходить по этой земле, не будет издеваться и мучить других, не будет дышать, не будет… жить.

Я просто разворачиваюсь и ухожу. Ухожу отсюда так легко и просто, словно делала это уже сотни раз. Иду по коридору, сворачиваю, спускаюсь по лестнице, оставляя за собой кровавые следы, и оказываюсь уже внизу, где вижу первые окна. Прохожу мимо всех закрытых дверей, за некоторыми из них слышу голоса, и вижу в конце лишь одну, самую большую.

Не ускоряюсь, а просто иду.

Тянусь уже к ручке, поворачиваю, когда раздается тихий щелчок. Открываю.

Темно.

Свежий воздух с легким порывом ветра ударяет в лицо, и я на секунду прикрываю глаза, вновь чувствуя свободу. Давно забытое ощущение. Вдыхаю полной грудью, и запах влажной земли проникает в легкие.

Делаю первый шаг, когда слышу, как откуда-то сзади раздается незнакомый голос:

– … кто опять дверь открыл? Дует же!

Делаю второй шаг и понимаю, что вокруг больше нет никаких построек. Лишь одни сплошные мрачные деревья с могучими стволами. Это не то место, где меня держали изначально, даже не община.

Машин тоже не видно, возможно, они находятся с обратной стороны здания, но я не иду туда, лишь вперед, в самую тьму леса.

Босые ноги обжигает, но это приятное жжение, по сравнению с той болью, что терзает меня внутри. Иду, не оглядываясь.

Из-за темноты даже не ориентируюсь. В мыслях только одно – идти дальше, прямо.

Пар вырывается изо рта, когда я делаю короткие выдохи. Ветер обдает кожу и свежие раны. Ветки хлещут по ногам, царапают руки, но я не обращаю внимания.

Скрываюсь уже среди деревьев, когда вдруг слышу голоса людей и лай собак.

Замираю и впервые оглядываюсь, замечаю неподалеку свет от фонариков.

Нервно сглатываю и срываюсь на бег. Бегу, спотыкаясь о корни деревьев, проваливаясь в мягкую землю, усыпанную опавшей листвой.

Слышу, как голоса становятся все ближе, лай собак – громче и злее. Они идут по моему следу, моей крови, как хищники, учуявшие добычу.

Пытаюсь слиться с лесом, стать одним целым, раствориться в темноте. Но люди не отстают, их свет пробивается сквозь деревья. Не могу доверять собственному зрению и слуху, понимая, что могу совершить ошибку.

Теперь сердце колотится в груди как бешеное. Дыхание срывается, в легких жжет огнем. Я знаю, что долго так не протяну, но останавливаться нельзя.

Резко сворачиваю в сторону, надеясь сбить их со следа. Прыгаю через поваленное дерево, чувствуя, как острая боль пронзает щиколотку. Подворачиваю ногу, но, превозмогая боль, бегу дальше.

Впереди вижу просвет, даже сквозь тьму вокруг.

Мчусь туда и выбегаю, когда ноги окончательно стираю в кровь.

Обрыв.

Я останавливаюсь слишком резко, смотря в самый низ, где шумит река, звук которой я услышала только сейчас.

Взгляд мечется вдоль обрыва, можно побежать туда, но… сколько я так пробегу? Возвращается вниз.

Это верная смерть.

Слеза скатывается одна за другой, когда я слышу, как голоса всё приближаются.

Внутри зарождается огонь несправедливости, который быстро сменяется на безразличие и пустоту.

Меня в любом случае ждет смерть.

Подхожу к самому краю и просто… выдыхаю. Прикрываю глаза и произношу лишь единственное слово тихим шепотом:

– Простите.

Я прошу прощения у Тоби и у мамы. У брата за то, что всё-таки брошу его, а у Лойс Рид за то, что не сдержала обещание.

Последняя слеза скатывается в тот самый момент, когда я делаю свой единственный шаг вперед.

Не чувствую страха, только смирение.

Раз.

Шум реки становится оглушительным, ветер бьет в лицо.

Два.

В полете нет ничего, кроме тишины и свободы. Свободы от боли, от преследователей, от самой себя.

Три.

Удар. Холод. Тьма.

Глава 27

Легкие будто горят изнутри, а тело всё ноет, когда я чувствую всплеск ледяной воды, что бьет прямо по ногам.

Кашляю, извергая из себя жидкость. Давлюсь и подступившим воздухом, и водой, что собралась в легких.

Открываю глаза и жду, пока хоть немного прояснится.

Очертания деревьев и лучи солнца, что касаются лица, но совсем не греют, заставляют меня всё вспомнить.

Мой прыжок прямо в лапы смерти и то, как я погрузилась под воду. Там оказалось достаточно глубоко, поэтому я не разбилась о камни. Но течение было слишком сильным, поэтому меня стало уносить в неизвестном направлении, а выбраться или зацепиться за какую-нибудь свисающую ветку не получилось. Я знатно нахлебалась воды, а после ударилась о выступ одного из валунов, когда надеялась попытаться схватиться за него. Помню очередную вспышку темноты и… вот сейчас очнулась на берегу. Видимо, моё бессознательное тело всё-таки выбросило течением на берег.

С усилием переворачиваюсь с живота на спину, понимая, что у меня многие части просто онемели из-за холода. Каждый мускул отзывается болью.

Уже утро. Значит, я провела в таком состоянии несколько часов. И светать начало только недавно, судя по расположению солнца.

Дышу, смотря на голубое небо.

Голова раскалывается, в висках пульсирует боль, даже губы онемели.

Вода вновь касается ступней, и я опускаю взгляд, понимая, что крови там нет. Её просто смыло. Осталась только та, что впиталась в одежду.

Не слышу никаких звуков, кроме шума ветра.

Лежу так