Барин-Шабарин 7 - Денис Старый

кучу времени и денег, на то, чтобы протянуть от столицы империи до Крымского полуострова телеграфную линию, основанную на технологии, разработанной Павлом Львовичем Шиллингом — русским изобретателем электромагнитного телеграфа и биграммного шрифта — еще в 1832 году.

Благодаря его изобретению удалось поддерживать оперативную связь командования сражающегося Полуострова с Генеральным Штабом и Адмиралтейств-Советом, а также — получать относительно свежие новости из Санкт-Петербурга, а следовательно — со всего мира. Теперь и власти убедились, что телеграф не забавная игрушка, годная лишь для того, чтобы развлекать завсегдатаев великосветских салонов, а серьезный инструмент управления государством.

— Дай Бог, чтобы турки, наконец, одумались, — вздохнул Лев Николаевич.

— А вы почему молчите, Джон? — спросил я у Говарда, который после нашего лихого налета на позиции французов в Камышовой бухте стал куда более печальным и задумчивым. — Неужто печалитесь о крахе англо-франко-турецкой авантюры? Не забывайте, что я написал в Петербург прошение на высочайшее имя о представлении вас к Георгиевскому кресту за личную храбрость!

— Благодарю вас, — отозвался он. — Хочу напомнить, что я не Джон, а Уильям, Джоном — точнее — Ваньей я назвался, чтобы мои товарищи, солдаты десанта, не ломали язык иноземным именем… Что касается вашего вопроса, то — нисколько… Особенно после того, как под Камышом были обнаружены захоронения с изуродованными телами мирных жителей…

— И после того, как ваши европейские коллеги скромно об этом умолчали, предпочитая живописать ужасы «русской резни», — усмехнулся Александр Сергеевич.

— После которого вашего покорного слугу иначе, как butcher — мясник — эти щелкоперы и не называют, — произнес я с усмешкой.

— Прошу вас, не называйте этих лжецов моими коллегами, — раздраженно произнес Говард. — Не хочу иметь с ними ничего общего.

— А как к этому отнесется ваше руководство? Я имею в виду — главного редактора «Times» Джона Делане.

— Скорее всего — меня уволят, — равнодушно произнес Уильям Говард Рассел — первый военный корреспондент в истории. — Я хочу просить у его императорского величества Николая Павловича принять меня в число своих подданных.

— Совершенно правильное решение, — одобрил Толстой. — Вы далеко не первый англичанин, который обрел в России родину. И ваши предшественники оставили заметный след в истории. Так что вы лишь присоединитесь к весьма славной компании.

— Надеюсь, здесь мне позволят писать только правду, — проговорил Говард.

— Я тоже — надеюсь, — одновременно произнесли два русских журналиста и писателя и мы все рассмеялись.

* * *

После того, как Шабаринский десант устроил избиение расквартированных в Камышовой бухте галльских петушков, и вдобавок еще был поддержан с суши регулярными русскими войсками, вроде бы надежно запертыми в Севастополе, Наполеон III приказал срочно эвакуировать, задействованные в Восточной войне вооруженные силы своей страны.

Оставшись без своих континентальных союзников, британцы вроде сочли благоразумным последовать их примеру. Надо было спасать то, что удастся спасти. К сожалению для флота с Туманного Альбиона, запертого в Черном море, о возвращении к родным берегам не было и речи. Корабли в буквальном смысле пришлось бросить в румынском порту Сулина.

И поэтому Адмиралтейство Британской империи приказало капитанам кораблей, которые выдвинулись уже к Архангельску и на Дальний Восток, изменить курс. Направленные на Русский Север — фрегат «Эвридика» с двадцатью шестью пушками, под командованием Эрасмуса Омманнея, паровые шлюпы «Бриск», под командованием Фредерика Сеймура, и «Миранда», под командованием Эдмунда Мобри Лайонса, по четырнадцать пушек на каждом, должны были стать на якорь в гавани норвежской столицы — Христиании.

Аналогичный приказ получил адмирал Брюс, который командовал английскими кораблями в составе англо-французской эскадры, двигающейся к Камчатке. В итоге — флагманский пятидесяти двух пушечный фрегат «Президент», сорока пушечный фрегат «Пайк» и пароход «Вираго» с шестью орудиями, покинули своих союзников, которые находились на борту французских кораблей «Форт», «Эвридика» и «Облигадо» — шестьдесят, тридцать и двенадцать орудий соответственно.

Адмирал Феврие де Пуант, который командовал французской частью эскадры, такого приказа не получал, но предпочел не идти к русским берегам. От греха подальше. И угадал, потому что когда до него все-таки дошла воля его императора, он с облегчением перекрестился и начал неспешное возвращение к порту приписки.

И когда его флотилия бросила якоря в гавани близ Кейптауна для пополнения запаса пресной воды и продовольствия, де Пуант получил известие об очередной авантюре, в которую ввязались британцы, ибо в отличие от французов, англичане с поражением в Крыму не смирились.

Они решили нанести удар не в мягкое подбрюшье Российской империи, а сразу — в ее голову. С проектом морской блокады Санкт-Петербурга выступил лорд Адмиралтейства сэр Джеймс Роберт Джордж Грейам, баронет. Ему следовало как-то оправдаться перед парламентом и ее величеством за брошенные в Черном море британские корабли, иначе его бы ждала отставка да еще и следствие.

— Британская империя, над которой никогда не заходит солнце, не может спустить обиды, нанесенные русскими варварами, — начал он свою знаменитую речь в палате лордов Британского парламента. — Кровь отпрысков знатнейших фамилий королевства, пролитая на пустынной земле Крыма, вопиет об отмщении! Нам не следовало связываться ни с французами — нашими извечными врагами — ни с трусливыми турками, которые сдали русским свою столицу. Я уже отдал приказ об отзыве наших кораблей, отправленных на край света. Британским морякам нечего делать в землях, где выживают лишь дикие поморы и камчадалы. Если мы хотим наказать Россию, следует напасть на ее мозговой центр. Момент самый удобный. По донесениям сотрудников секретной службы ее величества, царь Николай очень плох. Со дня на день отдаст Богу душу. Наследник, великий князь Александр, все еще находится с войсками в Крыму. Русские дороги крайне плохи, а внезапно наступившая весна превратила их в непролазное месиво. К тому моменту, когда цесаревич доберется до Санкт-Петербурга, мы превратим этот город в груду дымящихся развалин. Корабли капитанов Эмманнея, Сеймура и Лайонса могут дойти до Кронштадта за несколько дней пути. Наша обязанность подкрепить эту эскадру самыми мощными фрегатами и линейными кораблями, что имеются в нашем распоряжении. Брюс с Дальнего Востока ведет свои корабли полным ходом. У нас есть все шансы наказать возомнивших о себе русских. И если вы, господа члены палаты лордов, одобрите мой проект, я буду ходатайствовать об его утверждении у ее величества. При условии, что ни одно слово, сказанное здесь, этих стен не покинет.

Пэры Англии, заседающие в парламенте, возгласами выразили свое бурное одобрение проекта лорда Адмиралтейства. Не удивительно, ведь многие из них все