Царская дорога - Дмитрий Чайка

— Почему ты не хочешь перетащить корабли по песку? — пристально посмотрела на меня Кассандра. — Ты ведь сам говорил, что там недалеко. Если торговля с теми землями настолько выгодна, то даже это лишь немного усложнит путь. И тогда фараону будет легче принять нужное решение.

Допустим, — задумался я. — От Мемфиса перевезти товар на верблюдах… А куда перевезти? Цари Птолемеи построили на месте Суэца город Клисма. Такое название, что если и захочешь, то не забудешь. Наверное, у египтян тоже там что-то есть. Иначе откуда бы они в свой Пунт плавали. Кемеу он называется, что ли. Или так называется пограничная крепость на Синае? Нет, не помню…

— Что же, сестрица, — сказал, выйдя из задумчивости. — Твоя мысль весьма хороша. Я очень надеюсь встретиться с Рамзесом и в этом году. Обсужу с ним твое предложение.

— Бр-р… — передернула плечами Кассандра. — Ты так говоришь о нем, как будто это какой-то басилей Аргоса. Или мелех Сидона. Он же бог!

— Да он самый обычный человек, — махнул я рукой. — Египтянам нужно держать в узде свою чернь, вот они и понапридумали всякого. И ты посмотри, как у них ловко получилось. Уже две тысячи лет страна стоит.

— Ты хочешь сказать, — ее глаза расширились, — что их боги — выдумка?

— Я этого не говорил, — спешно ответил я ей. — Скажем так, кое-что да, они выдумали. Вот фараон Египта — это человек, в этом даже сомнений быть не может. Уж твоя сестра это знает точно, она ведь с ним спит.

— Я пойду, если позволишь, нехорошо мне что-то, — Кассандра встала, поклонилась и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.

— Ну вот, — расстроился я. — И на кой-черт я это ей сказал? Она же ведь мне верит. Получается, я в самой великой жрице сомнение поселил. Нехорошо получилось…

Мои размышления прервал пушечный грохот отрывшейся двери, куда ворвался единственный человек на свете, которому было позволено так ко мне заходить. Дочь Клеопатра разноцветным ураганом влетела в мой кабинет и залезла на колени, обхватив меня за шею. Вот ведь модница у меня растет! Украшенное искуснейшей вышивкой платьице с непривычными для дам рукавами стоит как пара волов. Да и носочки из пурпурной шерсти тоже недешевы. Да, балую я детей, только, правда, не всех. Ил сейчас ходит в овечьей безрукавке, кожаных обмотках и валяном колпаке. А ведь там, во Фракии, в феврале совсем не тепло. Мне ли не знать, я примерно на той же широте рос.

— Я сегодня по общему языку пятерку получила, — сообщила Клеопатра. — Пятерка — значит, я колесницей правлю! Помнишь наш уговор?

— Помню, — кивнул я. — Только у меня заседание Купеческой гильдии, маленькая. Давай завтра.

— Завтра у тебя еще что-то будет, — надула она губы. — У тебя всегда то гильдия, то дядя Абарис, то тетя Кассандра, то еще кто-то. Ты обещал!

— За что пятерку получила? — спросил я ее, поглаживая по смоляной головке, крепко прижавшейся к моей груди.

— Поэму наизусть рассказала, — с гордостью ответила дочь. — Как царь Эней льва убил. Вот! Бедненький мой! — она провела рукой по едва заметным шрамам на правой щеке. — Тебе, наверное, больно было?

— Я уже не помню, — честно признался я. — Я так испугался тогда!

— Я никому об этом не скажу! — Клеопатра посмотрела на меня совершенно серьезным взглядом. — Великой Матерью клянусь! Давай это будет наша с тобой тайна?

— Давай, — ответил я, прижимая к себе доверчиво льнущее тельце.

— Мурка! — восторженно завопила Клеопатра, увидев священное животное. — Вот ты где!

Дочь быстро спрыгнула с моих колен и потащила бедную кошку на руки. Та истошно замяукала, приоткрыла глаза, но, увидев своего мучителя, обреченно закрыла их снова. Это нужно было просто пережить.

— Поехали кататься! — Клеопатре наскучило тискать кошку, и она требовательно потянула меня за руку. — Ты обещал!

— Колесницу еще заложить нужно, — попытался вяло сопротивляться я. — А у меня времени нет уже, дочь. Люди скоро придут.

— Колесница внизу стоит, — торжествующе посмотрела на меня Клеопатра. — Я приказала подать. Ну же, поехали! Подождут твои люди. Ты же у меня царь.

— Только до порта и назад, — предупредил я ее, и услышал в ответ восторженный визг и топот маленьких сандалий, несущихся в сторону выхода.

Четверка белоснежных коней, первая в этом мире. Экспериментальная упряжь, с которой даже мне непросто было поначалу, разрабатывалась не один месяц. К ходу квадриги еще нужно привыкнуть, но моя дочь привыкла к ней сразу. Кони ее любят, а весьма непростая техника управления колесницей Клеопатре покорилась влет. Только вот силенок у нее не хватает. Поводья в руках у меня, а она только держится за них, стоя на специальном возвышении. Справиться с четверкой коней даже подростку нечего и думать, что уж говорить о такой крохе.

— Шагом пустим коней! — погрозил я ей пальцем, увидев веселых бесенят в ее глазках. — Мы по городу поедем, людей зашибешь.

— У-у-у! — заныла она. — Пошли стражу вперед, пусть разгонят всех.

— Шагом! — повторил я, и она обиженно фыркнула.

Чудное это зрелище, когда маленькая девочка с золотым обручем на голове правит четверкой коней, а ее отец стоит позади. Улица Процессий, запруженная волнами народа, расступилась вмиг, а звонкое цоканье копыт по каменным плитам заглушили восторженные вопли. Клеопатру знают все, к ней тянут руки и малых детей. Не ко мне, а почему-то именно к ней. Почему, кстати? Надо будет спросить у кого-нибудь. Девчонка принимает чужое поклонение как должное, кивает милостиво, но губы у нее надуты. Она хочет пустить коней рысью, но ей не разрешают.

— Благослови, маленькая богиня! — заорал какой-то матрос, подойдя совсем близко. Охрана напряглась, но я успокаивающе поднял руку. Пусть.

Крошечная ладошка Клеопатры коснулась его щеки, и мужик отошел в сторону, сияя совершенно идиотской улыбкой. А у меня в голове как будто бомба взорвалась. Все те планы, которые были у меня до этого, разлетелись в пыль, а из их осколков собрался один, окончательный и бесповоротный. Вот же оно, решение моей проблемы! Вот он план Б