Здесь, сейчас и тогда - Майк Чен

– Все-таки ты оказываешь мне услугу, рискуя жизнью и здоровьем. И помогаешь не погибнуть в процессе, – сказал Кин и жестом пригласил ее подойти ближе. – Будем считать, мы квиты.

Он по очереди объяснил, как пользоваться каждым предметом. Пенни впитывала информацию с такой сосредоточенностью, будто составляла новый рецепт.

– Надо одеться потеплее. Там еще не произошло климатического сдвига, и в Области залива будет на пять градусов прохладнее, – подытожил Кин, а затем изложил план, составленный вместе с Маркусом.

За день до ликвидации Миранды Маркус подсыплет в еду исполнителя позаимствованные у Пенни марсианские специи. В правильной дозировке они вызовут у агента симптомы гриппа, которые продержатся семьдесят два часа. Маркус свяжется с командным центром бюро, сообщит о болезни напарника и предложит взять его роль на себя. Поскольку в рамках задания требовалось подстроить автомобильную аварию – без перестрелок и погонь за преступниками – и сам Маркус участвовал в разработке служебного плана, он не сомневался, что руководство согласится. По прибытии в прошлое Пенни сделает Кину дополнительные уколы для стабилизации состояния. Кин не сказал, что сомневается в их эффективности; говоря о рисках, врач бюро не сообщил ничего конкретного, а теперь проконсультироваться было не у кого. Оставалось лишь предполагать, что Кин выживет. Затем они возьмут напрокат машину и отправятся в Дейвис, где Миранда доучивается в аспирантуре. Приедут на парковку, где зафиксировано местоположение ее автомобиля, и при условии, что успеют до двадцати минут девятого вечера, перехватят Миранду. Маркус, забрав ее машину, инсценирует убийство и аварию. Миранду отвезут в аэропорт, после чего она начнет новую жизнь, а Маркус официально подтвердит ее гибель, подправив городскую базу данных. Тем же вечером все трое вернутся в нынешнюю эпоху. Незамеченное прибытие, мягкая посадка, дело сделано.

Но это в лучшем случае.

– А это что? – спросила Пенни, взяв закрытую коробочку, о которой Кин преднамеренно умолчал.

– Это?

Он поднял руку: только не открывай.

– Это должно остаться тайной. Даже для меня.

Кин жестом велел Пенни положить коробочку на место и добавил:

– Особенно для меня. Это документы для Миранды.

Ее новая личность: поддельный паспорт, фальшивое свидетельство о рождении, а также наличные доллары и евро.

– Когда я понял, что застрял в прошлом, то обратился к нужным людям, и мне сделали необходимые бумаги. В эпохе Миранды это довольно просто. Инструкция есть даже в интернете. Там не учитывают ни ДНК, ни сетчатку, и, если у тебя есть любой из пары-тройки официальных документов – паспорт, водительские права, номер социального страхования, – все остальное делается на основе этих данных. Взлом базы и подделка документов все упрощают. Миранда станет другим человеком. Вот только мне нельзя знать каким, – добавил он, сглотнув комок в горле. – У меня нет ничего, кроме шанса все исправить. Я никогда не узнаю, где она обосновалась и кем стала.

– Ничего не понимаю! – подбоченилась Пенни. – После этого случая ты уже не отправишься в прошлое. Почему бы не выяснить, как сложилась ее жизнь?

Почти любой сказал бы, что она права. Но Кин даже не допускал, а в точности знал, каково это – быть отцом и обладать опытом спецагента. При любом доступе к цифровому порталу, ускорителю или другим средствам связи с прошлым у него появится неодолимая тяга связаться с Мирандой. А если Кин отыщет ее, бюро сумеет сделать то же самое. Это неприемлемый риск.

– Просто нельзя, и все. Я дал слово – и себе, и ей. Миранда и без того настрадалась из-за отцовских ошибок. Да, я могу ее спасти, но никогда не узнаю, кем она станет.

Пенни сидела на кровати, рассматривая совершенно секретное оборудование.

– Ты так и не рассказал, какая она, твоя Миранда, – наконец произнесла она. – Расскажешь?

Простейший вопрос… Но ответ ускользал, казался предельно далеким, и эта дистанция лишь усиливала чувство вины, напоминавшее о себе всякий раз, когда Кин думал о Миранде.

– Я… – со вздохом начал он. – Честно говоря, я и сам не знаю. Мы встретим уже не ребенка, а взрослого человека. Я пропустил половину ее жизни.

– А та Миранда, которую ты знал? Какая она?

Кин задумался над этим вопросом, открывая еще одну небольшую сумку, которую собирался взять с собой. В ней хранились предметы из прошлого. Все бесполезные, но, если он не вернется, совершенно незачем оставлять на руках у Пенни инкриминирующие улики.

Пробуждаясь к жизни, загорелся архаичный экран древнего смартфона. Кин провел по нему пальцем, открывая фотографию Миранды.

– Она была смышленая. Настоящая умница. Но всегда настороже. Хорошо разбиралась в людях. Сочувствовала другим, особенно родителям. Быть может, сверх меры. У нее и без того забот хватало. Она думала, что мои симптомы путешественника во времени на самом деле вызваны ПТСР.

– ПТСР?

– Ах да, ты не в курсе. Это посттравматическое стрессовое расстройство. Наши врачи называют его «периодом восстановления после травмы». В те времена с ним толком не умели работать…

Он протянул Пенни телефон:

– Умение разбираться в людях Миранда называла «детектором фигни». Я не одобрял этого грубого названия.

Кин провел пальцем по экрану, открывая следующую фотографию, и кивнул Пенни: теперь давай сама.

– Вот этот снимок сделан за несколько недель до моего исчезновения. На школьном футболе. Оказалось, Миранда терпеть его не могла, а я понятия об этом не имел. Такое чувство, что я вообще ее не знал. И вряд ли когда-то узнаю.

Лишь через несколько секунд Кин понял, что Пенни пристально смотрит на него – не изумленно, широко раскрыв глаза, но с вопросительным прищуром и стойким желанием докопаться до самых глубин его души.

– Ты ее очень любишь, – сказала она, когда их взгляды пересеклись. – По глазам видно.

– Она моя дочь.

Пенни кивнула, и ее лицо смягчилось. Теперь на нем читалось сдержанное, но искреннее сочувствие.

– А это? – кивнула она на экран. – Миранда во младенчестве?

– Да.

Пенни продолжила листать детские фотографии. Кин услышал, как она еле слышно охнула, задержавшись на одном снимке: Хезер в больничной палате, с только что родившейся Мирандой на руках. Рыжие локоны Хезер потускнели от испарины, на уставшем лице искреннее счастье. Кин сделал вид, что не заметил, как Пенни покосилась на него, а затем стала с пулеметной скоростью пролистывать фотографии, где присутствовала Хезер.

– Воспитание ребенка… – сказала она после паузы. – Как это, легко и естественно? Происходит само собой?

– Ну… Растить детей – совсем не то же самое, что служить в секретной организации…

Кин взял ускоритель и мысленно визуализировал процедуру включения. Да, Маркус разблокировал эту штуковину, но Кин все