Здесь, сейчас и тогда - Майк Чен

– Пора спасти Миранду. И узнать, какая она на самом деле. Думаю, это интересно нам обоим.

Осторожным шагом, пригибаясь за покровом растений и кустарников, они двинулись вниз по склону к рощице, где находился прыжковый сектор бюро. Полусогнутые ноги ныли от напряжения, и все тело покалывали тревожные иголки.

Что могло пойти не так? Все что угодно. Но перед лицом потенциальной катастрофы Кин ощутил абсолютное спокойствие. Быть может, за долгие годы отцовства и офисной работы чутье спецагента осталось нетронутым и даже обострилось? Или же теперь, когда он был честен с Пенни и одновременно намеревался сделать то, что должен, все изменилось по-настоящему? И если Кин потерпит неудачу, по крайней мере, это произойдет, когда он будет двигаться в правильном направлении, а не убегать прочь.

* * *

– Почему именно здесь? – спросила Пенни, когда Кин распаковывал ускоритель.

Она обвела глазами далекую россыпь городских огней у подножия горы:

– Если не считать потрясающего вида?

– Во всех прыжковых секторах установлены подземные транспондеры бюро, – указал Кин на окружавшие поляну кусты и деревья. – Они обеспечивают точность прыжка. По крайней мере, при возвращении. Но путешествовать в прошлое чуть сложнее…

Ускоритель ожил и загудел. Благодаря перепрограммированным настройкам обычной идентификации не потребовалось.

– Точность оставляет желать лучшего, поэтому в стандартных ситуациях агент прибывает на место с запасом в три дня. А конкретно у этого устройства имеются дополнительные неполадки. Вот почему Маркус опоздал на день рождения Бенджамина. Однако других вариантов у нас нет.

Результат нынешнего прыжка был непредсказуемым – раз уж даже Маркус задержался на несколько часов. Кин с тревогой вспомнил его предупреждение насчет следов, что остаются при активации ускорителя, и способности бюро выявлять несанкционированные путешествия за пределами безопасного диапазона, но говорил сухо и по делу, стараясь не волновать Пенни.

– Чтобы нас не заметили, надо оказаться в прошлом в пятидневном промежутке относительно прибытия первого агента. Миранда опубликует проект двадцать восьмого августа. В свой тридцатый день рождения. Мы настроим аппарат на двадцать третье число и будем надеяться на лучшее. Если повезет, успеем осмотреться, а там уже начнем действовать по плану.

– Достопримечательности прошлого! – загорелась Пенни. – Я бы с радостью попробовала ту еду. Сравнила бы экспонаты МНОИС с реальными блюдами.

– В этом вы с братом очень похожи.

Перед ними вспыхнула навигационная голограмма. Кин вбил координаты и перепроверил содержимое рюкзака. Ускоритель, новые документы Миранды, бумажные деньги, пистолет («только на крайний случай», пообещал он Пенни) и гарнитуры для связи.

Издали донесся чей-то неразборчивый скрипучий голос.

Не тот, что они слышали прежде, ведь Маркус и его напарник уже отправились в прошлое. Разве не так?

– Что это? – спросила Пенни и крепко вцепилась ему в плечо.

– Не знаю.

Кин взял хромированный шприц с предпрыжковым препаратом и вонзил иглу себе в шею. Пенни наклонила голову и поморщилась, получив свой укол.

– Надо поторопиться, – сказал Кин, передавая ей постпрыжковые стабилизаторы, и Пенни сунула их в карман куртки. – По прибытии ты будешь дезориентирована. Закрой глаза и не открывай, пока не почувствуешь, что вращение прекратилось. Затем сделай вот этот укол. Сними колпачок, введи иглу на четыре пальца ниже уха, нажми на поршень. Повтори то же самое со мной. Если не выживу…

– Не говори так.

– Нет, я должен это сказать.

В тренированном сознании спецагента включился рефлекс, позволивший Кину с легкостью давать размеренные указания, даже когда речь шла о собственной гибели.

– Если не выживу, в левом кармане куртки лежит записка с подробным планом. Маркус выйдет на связь и заберет тебя домой. Понятно?

– Лучше бы ты тоже вернулся, – ответила Пенни после нескольких секунд молчания. – Я еще не видела, как ты готовишь.

– Все пройдет как по маслу. Прибудем на место, скоординируемся с Маркусом, отведаем древних блюд и спасем Миранду.

Снова тот же голос. Приглушенный, но Кину показалось, что его окликают по имени. В последний раз он проверил координаты, а затем перехватил беспокойный взгляд Пенни. Оба взялись за прокси-рукоятки, присоединенные к центральному блоку, и ускоритель начал отсчитывать секунды, с шестидесяти до нуля. Кин убедился, что Пенни находится в позе, рекомендованной для прыжка во времени.

– Готова?

– Вообще-то нет, но это вполне нормально.

Ускоритель отсчитывал секунды – мерно, в гипнотическом ритме марша в неизвестность.

– Все будет хорошо. Пенни, главное, пом…

И снова голос за спиной, теперь ближе и отчетливей. Да, Кина и впрямь звали по имени. Беглый осмотр местности не принес результатов. Неужели в прыжковую зону наведалась служба безопасности бюро? Не рискованно ли будет возвращаться? Или это случайные туристы? Кин напомнил себе, что сейчас лучше думать о чем-то спокойном и приятном.

– Помни, что с нами ничего не случится. С тобой и со мной.

Четыре. Три. Два. Кин посмотрел на Пенни, которая сжалась в нервный комок с растрепанным конским хвостом.

– Ты и я! – выкрикнул он. – Пока смерть не разлучит нас!

Даже под таким нелепым углом, из скрюченного положения готовности к темпоральному прыжку, он увидел, что Пенни улыбается. Миновала последняя секунда, и ускоритель загудел, вздымая пыль под ногами.

– Я люблю… – начала Пенни, но тут весь мир застыл, а затем растворился в ослепительной вспышке.

Глава 27

Белизна. Слепящая белизна, бесконечное отсутствие цвета в бескрайнем и всеохватывающем сплетении бытия. И еще абсолютная тишина, от которой, будь Кин в сознании, вспыхнул бы каждый нерв.

Но в сознании он не был, хотя отдавал себе отчет в отсутствии звуков и образов. Нюансы ускользали, мерцая силуэтами на белом фоне, и теснее прежнего смыкался вокруг него колючий тесный кокон.

Проблески вспыхивали все чаще. На долю секунды Кин разглядел в этой белизне яркое солнце и безоблачное небо. Постепенно обрели форму и другие подробности: беспокойные руки, завиток каштановых волос, широко раскрытые глаза в окружении встревоженных морщинок. Картинки мелькали с нарастающей скоростью. Наконец они слились в некое подобие движения, и Кин, не чувствуя ни рук ни ног, понемногу начал понимать, что происходит.

У них все получилось. Сейчас ясный день, не иначе. Вот тебе и точность прибытия. Может, он впал в вегетативное состояние? То, о котором говорили врачи? Все понимает, видит, мыслит, но не может ни слова сказать, ни даже моргнуть? Непонятно, хватает ли организму кислорода, или же он, Кин, медленно задыхается из-за отказа внутренних органов. Поняв, что рядом никого, Кин стал истошно звать Пенни, чтобы та поскорее вколола ему стабилизатор.

Она приблизилась, двигаясь как в замедленной съемке. Куда только подевалась уверенность,