Побочный эффект - Вадим Юрьевич Панов

— О перестрелке не сообщалось, — медленно протянул Кармини. — Да и откуда у него оружие в зоне контроля?

— Ты сказал, что Александр погиб, — напомнила девушка.

— Если его арестовали, значит, он уже мёртв.

Прозвучало не совсем понятно, поэтому Джада уточнила:

— Ты уверен?

— Я в нём не сомневаюсь. — И напомнил: — После бунта дарвинисты в обязательном порядке кодируют лидеров на суицид. Ведь с ними теперь не церемонятся и считают террористами.

Только сейчас девушка поняла, что имеет в виду отец, и вздохнула:

— Понятно.

— Что именно? — зачем-то спросил Кармини.

— Понятно, почему ты грустный.

Джада хотела выйти, она видела, что отец не в настроении, но остановилась, услышав неожиданный вопрос:

— Тебе не грустно?

— Я плохо знала Александра.

— Вы встречались.

— Я говорила с ним, знаю, как он выглядит, как его зовут, но разве это означает, что я его знала как человека? Как он себя вёл с женщинами? Любил ли животных? Читал ли книги, а если читал, то какие? Слушал ли музыку… — Я понял.

— Я не закончила.

— Названия книг и любимая музыка могут обмануть, — резко бросил Габриэль.

— Я знаю. — Голос Джады стал холоднее. — И потому сказала, что не закончила.

Но Кармини вновь её не услышал.

— Мне жаль, что, узнав о смерти знакомого, ты даже на мгновение не взгрустнула.

— Ты об этом не знаешь.

— Разве я не прав?

Джада выдержала короткую паузу и согласилась:

— Для меня Александр был всего лишь функцией.

— А тот факт, что человек умер?

— Как звали его телохранителя? — перешла в атаку девушка. — Вспомнил бы ты о нём, узнав, что он погиб, а самому Александру удалось бежать из аэропорта и сейчас он в безопасном месте?

Теперь паузу взял Габриэль. Взял, чтобы в итоге признать:

— Мне неприятно это говорить, но ты права.

— Извини.

— Я не разозлился.

— Разозлился, — ровным голосом произнесла девушка. — Ты терпеть не можешь признавать неправоту.

— Твои слова означают, что ты знаешь меня как человека?

Джада поняла, чем был вызван вопрос и почему он был задан именно так.

— Да, папа, знаю. И когда ты умрёшь, мне будет грустно.

Ответ заставил Кармини закашляться. Джада же осталась невозмутимой и спокойно выдержала взгляд, которым Габриэль наградил её после того, как прочистил горло.

— Понятия не имею, как это комментировать.

— Тебя удивило, что мне станет грустно?

— Скорее, обрадовало, — не стал скрывать Кармини. — Меня удивило то, как ты это произнесла — равнодушно.

— У меня ещё нет повода грустить.

— Да, это верно. — Габриэль внимательно посмотрел на дочь, но на этот раз счёл за благо промолчать, вновь откашлялся и зачем-то сказал: — Люди не любят говорить о смерти. Особенно теперь, когда благодаря побочному эффекту они живут долго, выглядят молодо и ничем не болеют.

— Тебя покоробила мысль, что ты умрёшь раньше меня?

— Меня в принципе коробит мысль о смерти. Я не считаю её естественным финалом человеческой жизни.

— Разве в истории человечества были люди, которым удалось не умереть? — невинно поинтересовалась девушка.

— Не имею ничего против того, чтобы стать первым. — Кармини коротко рассмеялся и двумя руками взлохматил седые волосы. Судя по всему, «минута грусти» завершилась. — Смерть Александра нашим планам не помешает: обратный отсчёт пошёл, и Биобезопасность просто-напросто не успеет ничего предпринять. — Повторил тягуче: — Не успеет… — И резко поменял тему: — Сколько реальных кандидатов ты видишь?

— Двоих, — мгновенно ответила девушка.

— Он среди них? Она помедлила.

— Он среди них?

— Да.

— Спасибо, что не солгала.

— Ты бы понял, что я лгу.

— И не солгала только поэтому? Потому что обман сразу вскроется?

— Нет, не поэтому. — Теперь Джада смотрела Габриэлю в глаза. — Я честна с тобой, папа, и всегда буду честной.

— Спасибо.

Она не ответила.

А ему её ответ не требовался. Кармини вернулся в полюбившееся кресло и из него спросил:

— Какова вероятность того, что мы ищем его?

— Сорок пять на пятьдесят пять.

— Ну, что же, посмотрим, кто из них нас удивит.

— А если никто? — вдруг спросила девушка. — Ведь существует пятипроцентная вероятность того, что мы ошиблись в расчётах и объект находится не в Москве. Что будет, если окажется, что никто из этих двоих не является тем, кто нам нужен?

Спросила и увидела, как Габриэль постарел. В течение одной фразы лет на десять, не меньше: огонь в глазах потух, кожа обвисла, стала дряблой, появилось множество дополнительных морщин… Это длилось секунды три, может, пять, после которых Кармини взял себя в руки и угрюмо ответил:

— Тогда я их убью.

— За что? — изумилась Джада.

— За то, что ты ошиблась в расчётах.

* * *

Стояла необычная тишина…

Нет, не в городе, город привычно гудел, звенел, пыхтел и без всякого стеснения издавал все остальные полагающиеся звуки. А вот во внутренней сети Департамента биологической безопасности царила странная тишина. Не зловещая, конечно, но весьма и весьма подозрительная тишина, наступившая не по приказу — его не было, а по желанию сотрудников. Точнее, по исчезнувшему желанию общаться больше необходимого. Рабочие контакты поддерживались, но настолько сухо, что казалось, будто все молчат.

И ещё Бесс… Поняв, что позавтракать Уваров не успеет, она сделала сэндвич, вышла провожать в прихожую, но когда он повернулся, чтобы привычно — привычно, какое неправильное в данном случае определение! — поцеловать вампирессу на прощание, чуть подалась назад и сказала:

— Пообещай вести себя осторожно.

— Обещаю.

Иван думал, что на этом всё закончится, но вампиресса смотрела на него очень и очень серьёзно:

— Пожалуйста, постарайся.

— Что не так?

— Не знаю. — Бесс тяжело вздохнула. — Неспокойно, тревожно, и снова обуревают плохие предчувствия. Даже не снова — они не исчезли.

И ему показалось, что в её глазах появились слёзы.

— Обещаю быть осторожным, — успокоил Иван, крепко прижимая вампирессу. — А ты, на всякий случай, никуда не выходи.

— Ты тоже что-то чувствуешь? — спросила Бесс, уткнувшись в его грудь.

— Нет, но…

Возможно, виной тому был тон,