Князь Кошмаров - Василий Горъ

class="p1">Поужинали на своих «постах» и стоя — Полинка, обретавшаяся в каюте для старшего офицерского состава, охранявшая нашу снарягу и вполголоса переговаривавшаяся со Злобной Мелочью, притащила каждому по пищевому контейнеру и бутылочке с соком, после чего вернулась к себе и продолжила скрашивать подружке затянувшееся ожидание. А в двадцать три двенадцать Настена, вглядывавшаяся в сектор на одиннадцати часах, внезапно заметила первый фрагмент прочного корпуса, валявшийся на земле, и невольно ввергла государыню в бездну отчаяния.

Нет, держалась Людмила Евгеньевна достойнее некуда — без какой-либо спешки подошла к нам, убедилась в том, что девчонке ничего не показалось, и попросила рулевого скорректировать курс. Но пара секунд трансляции эмоций Воронецкой показались мне вечностью — она плавилась от боли и отчаяния, а от надежды, еще за несколько часов до этого ощущавшейся негасимым огнем, осталась крошечная искорка. Поплохело и мне — проснувшаяся совесть как следует разошлась и нещадно рвала мне душу всю «следующую» вечность. Слава богу, в какой-то момент на самой границе области покрытия прозрения появились знакомые «силуэты», и я сбросил с души Императрицы почти весь неподъемный груз:

— Людмила Евгеньевна, я чувствую четыре ауры! Аура Лизы ощущается чуть менее ярко, чем обычно, а Виктора, Татьяны и Виктории — существенно ослабленными. Но это мелочи: главное, что они живы…

Спрашивать, уверен ли я в своих ощущениях, женщина не стала — нервно облизала пересохшие губы, обожгла благодарным взглядом, на негнущихся ногах подошла ко мне, поинтересовалась, в каком направлении чувствуются эти ауры, выслушала ответ и продублировала его командиру экипажа.

Тот тоже не тупил — приказал скорректировать курс, дал полную тягу на движки и гнал дирижабль по прямой до моего следующего восклицания:

— Они во-он под тем обломком прочного корпуса! Сбрасывайте скорость, снижайтесь метров до десяти и опускайте рампу…

Сбросили. Снизились. Опустили. А за считанные мгновения до пролета над убежищем, которое мы создавали и… хм… «благоустраивали» без малого семь часов, врубили реверс. Ну, а взвывшие движки «выбили Злобную Мелочь из забытья». В общем, в узенький лаз между неподъемной железякой и землей она протиснулась за долю секунды до того, как я вышел из рывка, «заставила себя подняться на подгибающиеся ноги» и вымученно улыбнулась:

— Ну, наконец-то…

Отыграть следующую сценку ей помогла Оля — «возникла» рядом с нею, незаметно отправила «страшно измученную» девчонку в целительский сон, подхватила на руки, передала мне, приложила диагностирующим плетением и озвучила диагноз:

— Чрезвычайно сильно истощена. Плюс залечила несколько серьезных ранений и травм по самому минимуму, основательно перенапрягла энергетику и не спала целую вечность. В общем, день-два — и будет, как новенькая…

— Подниму в десантный отсек и сдам Вале. Под охрану… — буркнул я и, не дожидаясь ответа, понес «актрису» к люльке для подъема тяжелораненых, уже опускавшейся… метрах в двадцати-двадцати пяти от нас. А мои супруги деловито углубили лаз прессами, по очереди скользнули внутрь и обнаружили что-то вроде импровизированной палаты. Как выяснилось значительно позже, за сутки пребывания в ней Лиза окончательно довела антураж до ума, поэтому у Императрицы, забравшейся внутрь следом за этой парочкой, не возникло ни одного вопроса к интерьеру. Впрочем, он создавался под чутким руководством Дайны и наверняка не напряг бы даже «городских» следователей. А Людмила Евгеньевна была политиком и… любящей бабушкой. Поэтому сходу рванула к раненым, оценила их состояние и вдумалась в монолог моей старшенькой, успевшей продиагностировать самую тяжелую пациентку своей наставницы:

— Максакова — красотка, каких поискать: вернула Татьяну с того света и сходу отправила в целительский сон, остановила все кровотечения, включая внутренние, продезинфицировала и зарастила раны, направила регенерацию в нужное русло и не позволила подруге сдохнуть ни от обезвоживания, ни от истощения.

— Та же картина и с Викой… — угрюмо сообщила Света уже после того, как я вернулся на землю, забрался в убежище, встал, огляделся и притянул к себе «страшно расстроившуюся» Полинку. Потом перебралась к «ложу» Вити, на пару с Олей приложила его комплексом целительских навыков и мрачно вздохнула: — Я не понимаю, как Лиза вытянула всех троих, зато знаю, что они обязаны носить ее на руках до конца жизни!

— Будут! — лязгнула сталью голоса Императрица, еще раз посмотрела на лаз и повернулась ко мне: — Игнат Данилович…

Мысль, горевшую в ее взгляде, можно было не озвучивать, поэтому я перешел на командно-штабной и раздал Ценные Указания. А после того, как раненых накрыл мини- купол сестренки, начал обратный отсчет.

Стая, давным-давно привыкшая согласовывать воздействия, вложилась в подпорки одновременно со мной, так что неподъемный фрагмент прочного корпуса перевернуло и отбросило в сторону, а Людмила Евгеньевна сдула всю пыль, поднявшуюся в воздух…

…Лизу вернули в сознание в районе семи утра — сразу после того, как мои благоверные закончили третий сеанс исцеления, поменяли капельницы и заявили, что пациенты гарантированно переживут и оставшуюся часть пути до «Степи», и перелет в наше родовое поместье. Кстати, Императрица сочла их решение поручить эту четверку заботам Ксении Станиславовны нормальным и даже заявила, что доверяет нашей целительнице в разы больше, чем всем дворцовым, вместе взятым. А потом прикипела взглядом к личику Максаковой и затаила дыхание. До тех пор, пока «актриса» не открыла глаза, не вспомнила о своих пациентах и не попробовала «в панике» вскочить:

— С Витей, Таней и Викой все в порядке: мы вас нашли и подняли на борт «Единички», так что Ольга Ивановна и Светлана Валерьевна уже без малого семь часов исцеляют, как богини!

— Они по-другому не умеют… — криво усмехнулась Злобная Мелочь и понесла отсебятину. Впрочем, в том самом ключе, который рекомендовал я: — А я, дура, раскачала целительские умения только до третьего обычного ранга, ибо считала нас бессмертными! И их мощи катастрофически не хватало даже для исправления огрехов, вызываемых буйствовавшей регенерацией!!!

— Ты сделала самое главное: нашла ребят, перетащила под этот кусок корпуса, удержала на этом свете и защищала от зверья до нашего появления… — мягко сказал я, сжав ее предплечье. — Кстати, а почему возле вашего убежища не было ни одной тушки?

— Уносила. Метров на двести-триста по ветру… — нехотя призналась она, вспомнила нюансик, который надо было озвучить, и со вздохом добавила: — К сожалению, не стремительными рывками, а своим ходом. Ибо сливала Силу на исцеление…

— А экипаж «Двоечки», как я понимаю, не выжил? — спросила Людмила Евгеньевна и заставила девчонку закаменеть:

— Нет, не