Первый пользователь. Книга 14 - Артем Сластин

Он попытался обратиться к силе внутри. Сжечь дотла противника так же, как жёг бандитов, как жёг мерзкую Тварь. Но не смог нащупать его своим восприятием. Чужака, упавшего с неба, словно не существовало, словно он боролся против тени. Даже Тварь, насколько была скользкая в чужих телах, всё равно поддавалась его воле.

Но пламя не слушалось. Оно вырывалось из его рук жалкими, чадящими всполохами и тут же гасло, подавленное экстремальным холодом, который теперь излучал весь нападавший.

Человек был уже рядом. Его руки схватили его, подняли в воздух. Камень, только что раскаленный и текущий лавовыми реками, теперь стремительно покрывался ледяной коркой от воды, появляющейся из воздуха и тут же замерзающей. Куда ни кинь взгляд — везде лёд.

— Перестань! — Зарычал Хуан, но его голос звучал жалко. Совсем не похоже на голос того. кто только-что повелевал стихией. Он попытался силой вырваться, но это было словно пытаться сдвинуть с места гору. Бесполезно!

Человек не отвечал, рассматривая его и держа одной рукой в воздухе. Теперь Хуан чувствовал себя мелкой букашкой, и словно этого было мало — он снова начал замерзать. Вокруг снова начала появляться мельчайшая взвесь воды, застывающая ледяной коркой.

— Нет! — Закричал парень. Только теперь в этом крике уже не было и тени божественной силы. Только чистый, животный, первобытный ужас. Ужас ребенка, потерявшегося в кромешной тьме.

Его божественная мощь таяла, как снег под палящим солнцем, опьяняющая эйфория испарилась, оставляя после себя жуткое послевкусие и чудовищное, невыносимое осознание того, что он натворил. Уничтожил город и сотни тысяч людей. То, от чего он бежал — настигло его. Их крики, их паника, их мучительная гибель — вернулись, ударили в мозг с новой, сокрушительной силой, вновь разжигая пламя. Только теперь оно питалось ненавистью к самому себе, к своей бренной оболочке.

Казалось, само пространство взорвалось и ненавистную, чёрную фигуру с топором отбросило далеко в сторону.

Хуан снова воспарил в воздух, только теперь всё стало ещё хуже. Пробивающийся изнутри огонь сжигал его тело. В точности так, как горели бандиты, которых он карал своей силой.

Из перекошенной глотки вырвался огонь, он запрокинул голову и изо-рта вырвался луч чистой энергии, пробивший клубящиеся облака пепла и унёсшийся в небо.

Его тело, неспособное сдержать такую силу, сгорало, обугливалось.

Боль. Невыносимая. Она пожирала его изнутри, вырываясь наружу сквозь трещины в обугленной плоти, сквозь лопнувшую кожу. Его божественная, как он думал, оболочка — сгорала, не в силах сдержать огонь, бушующий в самой глубине его души.

Хуан корчился в раскаленном воздухе, удерживаемый дикой, неуправляемой силой, вырывавшейся огненными струями изо рта, из глазниц, из каждой поры.

Но несмотря на жуткую боль, он не терял сознания, продолжая осознавать всё происходящее. Он видел, как черная фигура поднялась из груды обледеневших руин, куда её зашвырнул взрыв его собственной, самоубийственной ярости. Спокойствие этого человека, его холодная, сосредоточенная ярость — они причиняли Хуану даже больше боли, чем огонь — рвущий его тело.

— Ты… ты сделал это! — Хрип вырвался из его пылающего горла. — Ты вернул эту боль! Этот холод! Ненавижу тебя!

Он чувствовал своё тело как кандалы, как источник невыносимых мучений. Единственное спасение — сжечь эту тюрьму дотла! Вырваться! Освободить пламя, ставшее его истинным «я»!

Черная фигура метнулась вперед, топор сверкнул, Хуан увидел движение, осознал, что он является целью, но его тело, пожираемое изнутри, не слушалось. Молодой парень даже не успел среагировать. Острое, леденящее касание и его голова отделилась от тела. Он увидел, как она летит вниз, вращаясь, но что странно — видел это в точно таком же ракурсе, как и до этого. Словно не ему только что отрубили голову. И боли не было, только оглушительный рев в ушах — рев пламени.

Из обрубка шеи, из того места, где должна была хлестать кровь, вырвался ослепительно-белый столб света! Он взметнулся вверх, сформировав за мгновение новый контур — голову и черты лица — точную копию той, что катилась по земле, обугливаясь.

Голова из чистого огня! Новые глаза — два пылающих солнца — оранжево красные — повернулись, нацелились на черную фигуру.

И тогда враг совершил глупость. Бросился вперед, его топор взметнулся, нанося удар по коммуникатору. Металлический корпус разлетелся на части, и вместе с ним, кувыркаясь, отлетело запястье.

— ГЛУПЕЦ! Я И ЕСТЬ БОГ! МОЯ СИЛА ВНУТРИ МЕНЯ!

Не обращая внимания на его слова, враг снова бросился в атаку, стараясь подавить огонь холодом и одновременно с этим, рубя топором изо-всех сил. Неизвестно, что ожидала фигура в чёрном, но точно не того, что последует дальше.

Тело — жалкий, обугленный остов, последнее напоминание о слабости — начало распадаться. Кусок за куском, обугленная плоть и кости отваливались, падали и рассыпались в пепел еще в полете. И на месте каждого отвалившегося куска немедленно вспыхивало новое пламя! Формировались огненные конечности, огненное туловище. Каждый потерянный кусок нёс освобождение. Чем меньше оставалось от бренной оболочки Хуана Эрнандеса, тем больше, мощнее, неистовее становилось существо из чистого огня. Оно росло! Из человека, сначала в трехметрового исполина, затем в пятиметрового гиганта и выше!

Он становился стихийным проявлением огня! Новой формой жизни.

Хуан буквально чувствовал отчаяние врага, его тщетные попытки контролировать этот хаос, питаемый чистой, первозданной ненавистью и болью. Попытки гасить, отводить тепло — выглядели жалко, как и попытка вычерпать океан ложкой!

И тогда враг изменил тактику. Показал на что действительно способен.

Взлетел, вокруг него воздух кристаллизовался, образуя шлейф инея и он начал кружить вокруг Хуана как стервятник, не оставляя свои попытки нарубить топором на мелкие кусочки. Только в отличие от первых ударов, теперь из лезвия топора тоже исходила лютая стужа. Концентрированная, такое ощущение что замораживающая даже время. От неё было больнее всего. Каждый удар потрясал всё его огненное тело.

Сначала Хуан лишь презрительно ревел. Жалкая попытка победить Бога Огня! Его пламя бушевало, пытаясь прожечь ледяную пелену, но что-то было не так. Воздух вокруг сгущался, терял жар, восходящие потоки, питавшие его, ослабевали. Холодная стена неумолимо сжималась.

Его внешние слои пламени начали тускнеть, сжиматься и он почувствовал давление, словно саму суть его бытия пытались сжать, задушить! Его огненная форма начала уменьшаться. Десять метров… девять… восемь… Пламя, хоть и становилось плотнее, ярче и яростнее в центре, но его объем, его размах, его сила неумолимо таяли под