журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №1 1995 г. - Владислав Крапивин

сиреневой футболке, в такой же косынке, обручем обхватившей длинные волосы, увидев, как Шурик загоняет Соловья в машину, заносчиво спросил:

— Кому помочь, мужики?

Костя-Пуза обернулся было с надеждой, но Шурик одним пинком загнал его в машину.

— Понял, мужики... — скороговоркой выпалил парень в майке. — Все понял...

И, ничем больше не интересуясь, дал газ.

Беляматокий.

В машине пахло страхом и потом. На поворотах Костю-Пузу бросало на Врача, Врач весело отпихивался:

— „Любохари, любуйцы, бросьте декабрюнить...“

Костя-Пуза молчал, злобно щерился,

— Тройные премиальные... — бросил через плечо Роальд. Он вел машину.

— Почему тройные? — хмуро отозвался Шурик.

— Костя-Пуза, раз... Раскрытая кража в „Ассико", два, я Данильцына этого взял... Ну и Лигуша... — не без гордости перечислил Роальд.

— Где тот Лигуша?..

— Неважно.

Похоже, Роальд, как всегда, чего-то не договаривал.

— Слышь, — толкнулся Костя-Пуза, руки у него были связаны — Возьми в кармане платок. Глаза заливает.

— „Айс вайс пюс капердуфен"! — весело удивился Врач.

— С Анечкой как познакомился? — спросил Роальд, не оборачиваясь. — В библиотеке?

— Ну да, ходок я туда! — ощерился Соловей. — По телефону.

— Так я и думал. К Лигуше подбирался? Спугнуть боялся?

И спросил быстро, не оборачиваясь:

— Что искал?

— А то не знаешь?

— Шкатулку?

— Ее.

— Зачем в Лигушу стрелял?

— Надоело.

— „Зубайте все, без передышки!" — еще веселее удивился Врач. — А все думают, из-за ревности.

Костя-Пуза обиженно засопел.

— Видел шкатулку? — толкнул Костю-Пузу Врач.

— Анька видела.

— Золотая?

— Анька? — не понял Соловей.

— Шкатулка, придурок. Менталитет у тебя, топором махаться... Шкатулка золотая, спрашиваю?

— Да ну.

— Чего ж ты за ней гонялся?

— За Анькой, что ли?

— За шкатулкой, козел.

— Ну как... — нагло ухмыльнулся Костя-Пуза, отряхиваясь, как собака, выбравшаяся из воды. — Что-то же в ней есть, в этой шкатулке...

— А где она? — не оборачиваясь спросил Роальд.

— Ты мент. Ищи.

— Знаешь, где шкатулка? — быстро спросил Врач.

— А тебе что?

— Скажешь?

Костя-Пуза насторожился:

— А скажу, что мне светит?

— Роальд, — весело спросил Врач. — Если скажет, что ему светит?

— Минимум десять лет, — не оборачиваясь сказал Роальд.

— Мент!.. — злобно прошипел Костя-Пуза, дергаясь, и Шурик локтем ударил его в живот. — Я же чистосердечно.

Вонючая банька твое чистосердечие, подумал Шурик. „Чистосердечно..." Лерка права. Не помойка, так банька по-черному. Не банька, так помойка.

— Роальд, — весело попросил Врач. — Останови машину.

— Зачем? — поглядывая в зеркало заднего вида, спросил Роальд.

— Видишь канаву? В таких канавах тьма пиявок. Я Пузе полные штаны набью. У него кровь прилила к одному месту.

Костя-Пуза мрачно сопел.

Вонючая банька... Чердак... У Шурика голова шла кругом. Всех простить? В честь чего?..

— Не человек он, — странным голосом сказал Костя-Пуза. — Зря с ним связался... Анька предостерегала...

— Ты о Лигуше? — спросил Роальд.

— Я ночью в его домишко попал... — Костю-Пузу передернуло. — Лигу-ша на ночную рыбалку уехал, вот, думаю, и наведаюсь... И наведался... У людей как у людей, а у Лигуши кухня в чешуе, в комнате осиные гнезда, паутину шевелит воздухом... Все гнилое, светится...

— Как ты, — буркнул Роальд.

— Зря, — прошипел Костя-Пуза. — Мне что? Отсижу, выйду честный. Водилу вашего достану. Ему как человеку — тащи домкрат, а он... И тебя, мент, достану. Должок за тобой.

— Где шкатулка? — спросил Врач.

— Сам ищи! — Огрызнулся Костя-Пуза. — Выйду, моя будет.

Его выпуклые темные глаза странно вдруг затуманились:

— Слышь, мент? Лигуша сказал, через семь лет увидимся. А он знал, что говорит, спроси кого хочешь. Это чего ж получается? Не светит мне десятка, а?

— Да нет, — грубо ответил Роальд. — Просто через семь лет Лигуша составит тебе компанию.

— Его же убили. Брось! Все знают, убили.

— Его и раньше убивали...

Костя-Пуза задумался.

— Я у него был. Еще до той ночи... Днем заходил, ножичек, говорю, потерял. Помоги, говорю, найти, прикипел душой к тому ножичку. А он ушицу хлебает, мутная, вроде баланды. Не ищи, говорит, не поможет ножичек... Вот дурак дураком, а чутье было. Вот было чутье! Как вы его пристукнули?

Никто Соловью не ответил. Только Врач хохотнул:

— Крепкий шишидрон! Папася, мамася!

Иван!

16 сентября 1993 года

...На вид шкатулка действительно казалась медной. На темной поверхности виднелось алое пятно, палец так и тянулся к нему, но шкатулку Шурик держал двумя руками, такая она была тяжелая. Величиной с толстую книгу, не больше, но весом весь пуд. Шурик выдохнул:

— Что в ней?

— Увидим, — грубо буркнул Роальд и накинул на шкатулку клетчатый носовой платок. — Идем вон туда... Там все скамьи свободны.

— Откроем?

— Подождем Врача.

— Дался тебе Врач! Он полчаса назад должен был появиться.

Роальд не ответил.

Оглядываясь, не стоит ли под аркой зала ожидания Леня Врач, борясь с острым желанием ускорить шаг, Шурик и Роальд проследовали мимо коммерческих киосков. Незанятые торговцы, лениво жуя резинку, провожали их ленивыми взглядами. Сникерсы, бананы, кола... Банановая республика, страна сникерсов... Картошкой не торговать!..

— Где Врач? — оглядываясь, прошипел Шурик. — Он уже на полчаса опоздали

— Просто так Врач не опоздает.

Шурик осторожно поставил шкатулку на неудобную эмпээсовскую скамью.

— Конверт! В конверт загляни, Роальд. О конверте Врач ничего не говорил.

Под тяжелой шкатулкой, упрятанной в ячейку автоматической камеры хранения, они нашли обычный конверт без марки, слишком тощий, чтобы надеяться на вложенный в него гонорар, но все же...

— Подождем Врача.

— Дался тебе Врач!

— Если это то, за чем он гоняется почти десять лет... — Роальд кивнул в сторону шкатулки, — не стоит торопиться. Врач ясно сказал: к шкатулке без него не притрагиваться.

— Ты еще на Костю-Пузу сошлись!

Роальд не ответил.

— Роальд! Врач не за конвертом гонялся. Открой конверт!

Роальд поколебался, но вскрыл конверт.

— Чек! — вырвалось у него.— На предъявителя.

— Сколько?

— Много, — изумленно протянул Роальд. — Откуда у Лигуши такие деньги? Смотри! — Он показал Шурику оборотную сторону чека Корявыми буквами на серой плотной бумаге было выведено: „Спасибо".

— За