Полет птицы Пэн - Priest P大

Оказавшись в таком жалком положении, Янь Чжэнмин в конце концов не смог не озвучить свои мысли:

– А я говорил, что не нужно было покидать гору!

Чэн Цянь с трудом поднял голову и пожаловался:

– Ты давишь мне на ребра.

Янь Чжэнмин поднялся на ноги и обеими руками втолкнул Чэн Цяня в каюту.

– Просто ты такой низенький, что мне только за ребра тебя и держать!

Защитные заклинания разгорелись во всю мощь. Среди неистовой бури они как будто обернулись фонариками, из последних сил освещающими корабль. Возможно, после всего пережитого учитель больше не будет возражать против теории молодого господина Яня о том, что «дешевые вещи плохи, а хорошие вещи стоят дорого».

Янь Чжэнмин перевел дух и только сейчас улучил момент взглянуть на бой.

Он полагался на свое зрение, но так и не смог ничего разглядеть. Янь Чжэнмин невольно подумал о том, что услышал от Вэнь Я. Вэнь Я считал, что господин Бэймин был их старшим и до сих пор беспокоится о клане, даже несмотря на то, что пошел по Темному Пути. В прошлый раз, в Долине Демонов, он пожертвовал одной из своих бессмертных душ ради спасения детей.

При мысли об этом Янь Чжэнмин внезапно забеспокоился: черная тень перед ними, вероятно, была неполным изначальным духом, ведь у нее оставались лишь две из трех бессмертных душ, а следующие по Призрачному Пути как раз опасны для изначальных духов, и не похоже, что им легко противостоять. Пусть господин Бэймин явился по своей воле, не поплатится ли он за это?

Однако в следующий же момент Янь Чжэнмин понял, что не стоит совать нос в чужие дела[119]. «Это битва между двумя темными заклинателями. Кто бы ни победил, они не имеют к нам никакого отношения», – подумал Янь Чжэнмин и, придав своему лицу другое выражение, приготовился прочитать Чэн Цяню лекцию. Но, обернувшись, он обнаружил, что стоило ему отвлечься, как Чэн Цянь снова пропал!

И Лужа тоже.

У Янь Чжэнмина перехватило дыхание, внутри все похолодело от страха. Он взволнованно огляделся, опасаясь, что малявки попались в лапы призрачных теней или упали в море в суматохе.

– Молодой господин, там третий шишу!

Янь Чжэнмин, спотыкаясь, подбежал к слуге и посмотрел в указанном направлении. Он увидел, как Чэн Цянь и Лужа тайком приземлились на хлипкую лодку учителя.

Лужа не успела спрятать крылья, и то, как они туда попали, не вызывало вопросов. Янь Чжэнмин лишь одного не мог понять – как Чэн Цянь сумел ее уговорить.

Тем временем два темных заклинателя продолжали сражаться. В столь напряженной ситуации Янь Чжэнмин не мог впустую разглагольствовать о своем шиди. Он мог лишь смотреть на него. Заметив, как этот ублюдок машет ему из протекающей лодки, Янь Чжэнмин почувствовал, как скрутило живот.

Он вдруг осознал, что его «мягкий и тихий» шиди оказался настолько заносчивым и самонадеянным, что мог запросто пренебречь жизнью и смертью. Этому мальчику было наплевать, упадет ли небо и содрогнется ли земля, – он заботился лишь о нескольких людях. И даже если эти темные заклинатели собирались проделать дыру в небесах, все, чего он хотел, – это найти своего учителя.

Мучунь чжэньжэнь так испугался прибытия своих учеников, что его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Он поспешно сложил указательный и средний пальцы вместе, выстрелил сгустком духовной энергии в Лужу и Чэн Цяня, чтобы сбить их, и поднял руки, чтобы их поймать. Но не успел Хань Мучунь разозлиться, как Чэн Цянь схватил его за рукав и спросил:

– Учитель, с вами все в порядке?!

– Ах-ах! – повторила за ним Лужа.

У Мучунь чжэньжэня задергался глаз. С одной стороны, он хотел отлупить этих двоих; с другой – его сердце настолько тронули и смягчили слова Чэн Цяня, что в конце концов он не смог сделать этого.

В этот момент над их головами раздался крик. Тело Цзян Пэна стало почти прозрачным, в его груди смутно виднелось ужасное пламя. Потоки темного, словно чернила, воздуха волнами поднимались к его лицу, заливая даже белки глаз.

Хань Мучунь ошеломленно пробормотал:

– Использовать свое тело как лампу… он что, совсем из ума выжил?

С этими словами Мучунь чжэньжэнь воткнул свой деревянный меч в дно лодки. Оружие в его руке, казалось, сделалось исключительно острым, без особых усилий вонзившись глубоко в доски. Вода, окружавшая их, поднялась, образуя шар, заключивший в себя учителя и его учеников.

Стоило Мучуню сделать это, как над морем снова пронесся невыразимый вопль, такой оглушительный, что даже их сфера не могла полностью оградить от него, – словно негодование и обида, таящиеся в плаче тысяч призраков, пронзили небесную высь. Черные тучи сгустились. Меж них проскользнула молния, и небесный полог окутал мир тьмой, затмив даже величие господина Бэймина.

Тени бесчинствовали, а фигура господина Бэймина становилась все тоньше и тоньше. Под его ногами вздымались волны. Он выглядел как самая несгибаемая заноза, застрявшая между небом и землей.

Наблюдая за ним, Чэн Цянь вдруг осознал: «Даже если миллионы людей преградят мне путь, я не сдамся»[120].

Могущественный темный заклинатель, способный переплавить изначальный дух, и невзрачная нищая заклинательница. Достающий до неба водяной дракон и тупой деревянный меч в три чи. Раскат грома, потрясший небосвод, и покалеченная душа господина Бэймина…

Ослепительный свет меча Тан Ваньцю, опилки на кончиках пальцев учителя и знакомый размытый силуэт… все эти картины вспыхнули в сознании Чэн Цяня, и в этот миг что-то влетело в его тело, промчалось по ноющим и не до конца восстановившимся меридианам, пронося по ним отголоски боли.

Вздрогнув, Мучунь чжэньжэнь поспешил подхватить упавшего Чэн Цяня. Он не ожидал, что мальчик погрузится в медитацию в такой ситуации, и не был уверен, храбр его ученик или в будущем ему просто суждено встать на опасный путь.

Но для Чэн Цяня ситуация стала критической. Небесный рынок всегда проходил на острове посреди Восточного моря, и здесь, где горы бессмертных плечом к плечу смыкались с водой, воздух и в обычное время был наполнен энергией Ци. А теперь весь этот вышедший из берегов поток устремился в тело Чэн Цяня, будто океан, хлынувший в маленький ручеек и разрушающий хрупкие меридианы.

Лужа до смерти испугалась. Она беспомощно наблюдала, как третий шисюн корчится от нахлынувшей боли.

Цзян Пэн полностью превратился в огромную Поглощающую Души Лампу. Призрачные тени, кружащие в воздухе, как ивовый