Гиппогриф Его Величества - Lis-Bet

было никаких сил вырваться из объятий кошмара. Хотелось закричать, дернуться всем телом, отшатнуться от окна, однако какая-то сила сковала по рукам и ногам, вынуждая двигаться против воли. Как бы Калеб ни приказывал конечностям подчиниться, ничего не получалось. Ужас схватил душу ледяной хваткой, тихо напевая о смерти, но позади послышалась возня.

Глед чихнул.

Внутри Калеба вспыхнула надежда, что холодный воздух разбудил охранника, однако тот лишь пробурчал что-то себе под нос и снова затих. Словно потешаясь над безуспешными попытками спастись, налетел ветер, обрушивая крупные капли дождя на одежду, и та вмиг промокла, потяжелев. Задрожав от холода, Калеб бросил все силы на то, чтобы вернуть власть рукам и сбить стоящую на подоконнике стопку книг, создав столько шума, чтобы точно разбудить Гледа. Вот только чья-то сила держала крепко. Она не позволила подать сигнал о помощи, и вместо этого заставила взобраться на подоконник и посмотреть вниз. Сердце повторно оборвалось, когда взгляд скользнул туда. Так высоко. Его покои находились так высоко над землей, и лишь шаг отделял от падения на твердую землю.

Калеб отчаянно затрепыхался, напрягаясь всем телом, однако ему не удалось ничего сделать: ни вернуться в комнату, ни разбудить Гледа. Он застыл, таращась вниз и чувствуя, что вот-вот сделает шаг, который станет последним в жизни. Перед глазами поплыло, с губ стали срываться какие-то хрипы, но по щекам продолжали течь лишь дождевые капли. Калеб не хотел умирать. Не хотел! Только не так, только не сейчас! Он ведь не сделал ничего плохого, так почему ему было суждено разбиться о землю, выпав из окон своих же покоев? Почему тело перестало ему подчиняться? Почему?!

Чужая сила заставила медленно перенести вес на одну ногу, а другую — занести над пропастью. Секунды, отделявшие от падения, растянулись на целую вечность. Калеб до последнего верил, что Глед проснется, однако тот так ничего и не сделал. Взглянув напоследок на небо, заволоченное черными тучами, Калеб закрыл глаза, смиряясь с неминуемым. В ушах встал лишь вой ветра и стук капель о землю, а на языке вспыхнула горечь, когда тело шагнуло в пропасть…

Воспоминания отступили.

Калеб вновь оказался в темноте, которая медленно пожирала его, растворяя душу. Вот только она явно не ожидала, что вместо смирения вдруг встретит сопротивление от жертвы, которую должна была изничтожить за пару секунд. Всё внутри Калеба вспыхнуло неистовым пламенем. Он выжил. Выжил в тот день, когда кто-то подчинил его своей воле и попытался заставить выпрыгнуть из окна, ведь Глед все-таки проснулся и успел схватить его в последний момент, затаскивая обратно в комнату. Калеб не собирался сдаваться на милость какой-то пустоте. Вместо этого он принялся дергаться, пытаться кричать, шевелиться — делать всё, чтобы чернота отступила, и та на миг отшатнулась, ошеломленная. Вот только тут же рванула вперед, рассердившись.

Боль ворвалась в сознание. Тьма навалилась со всех сторон, поглощая и пытаясь лишить последних крох надежды вновь очнуться среди близких. Она принялась отрывать кусок за куском с остервенением безумного мясника, и не было никакой возможности остановить её или сбежать. Однако огонь в груди Калеба не удалось погасить. Напротив, чем сильнее тьма упорствовала, тем ярче он разгорался, наполняя всё вокруг живительным светом. Калеб верил, что сможет выбраться. Верил, что лекарям удастся вывести яд из его тела и придумать противоядие. Верил, что Эдгар придумает, как с помощью магии поддержать его. Верил, что Кард и Глед защитят его от любой угрозы, пока он будет беспомощен. Верил, что мама достанет самые редкие травы и настои, чтобы спасти его. Верил, что Бланш убережет его покой.

Калеб верил в близких, и оттого всё внутри заполнялось светом.

Вот только тьма была сильна. Раздирая на куски, она пыталась погрузить его в отчаяние, а когда не вышло, попросту решила поглотить. Окутав со всех сторон, она удостоверилась, что ни один лучик света не пробьется сквозь черный кокон, и сдавила изо всех сил. Ни у одного смертного не было шанса спастись. Свет постепенно начал меркнуть, угасая, но Калеб до последнего упрямо сопротивлялся, пытаясь если не спастись, то хотя бы продать жизнь подороже. Когда мрак поглотил последний лучик, пространство вновь наполнилось спокойствием, холодом и тишиной и застыло, словно небо, потерявшее звезды.

Стало темно и тихо, точно на поле после кровавой битвы.

В безмолвном ничто мелькнула алая искра. Сперва с трудом, несмело, точно продираясь сквозь болото, а затем всё ярче и ярче, она засияла, заметалась, выискивая что-то, и рванулась вперед, обратившись в луч. Ей было здесь не место. И без того разозленная тьма накинулась, попытавшись изничтожить её, однако испуганно отшатнулась, когда свет обжег, точно раскаленная сталь. Искорка вспыхнула, воодушевленная, и пространство вдруг наполнилось энергией жизни: теплом, надеждой и свободой. Что-то огромное и светлое проникло во тьму, и та рассерженно выплюнула искалеченное тело. Искорка заметалась над ним, оберегая, и впервые за всё время пространство прорезал звук.

— Калеб!

Калеб вздрогнул, когда что-то собрало его по осколкам, склеивая воедино, и распахнул глаза, веря и не веря в то, что удалось спастись. Почему-то его окатило светом, и он вскинул взгляд, замерев на миг, а маленькая алая искорка заметалась, не то радуясь чему-то, не то переживая о чем-то. На душе стало тепло. Калеб обнаружил себя на ладонях огромного мужчины, чья кожа искрилась звездным светом, а силуэт казался полупрозрачным. Прекрасное молодое лицо подернулось пеленой волнений, а пронзительные голубые глаза уставились на него. Душа наполнилась восхищением и благоговением, и Калеб смутился. Еще никогда он не чувствовал себя настолько маленьким рядом с кем-то и настолько желанным. От мужчины исходило ни с чем не сравнимое чувство нежности, точно он смотрел на ребенка, которого очень любил и которым очень гордился.

Искорка задрожала. Алый свет начал то тускнеть, то светлеть, и почему-то Калебу пришло в голову сравнение с прерывистым дыханием. Показалось, что искорка волновалась. Причем не только из-за того, что нашла его здесь, но и из-за присутствия огромного мужчины, держащего их на ладонях. Точно не решаясь, она сперва метнулась вперед, потом — назад, а затем, всё-таки собравшись с духом, полетела вверх. Калеб уставился на неё, ничего не понимая. Губы мужчины тронула слабая улыбка, полная воспоминания, затаенной боли и робкого счастья. Он прикрыл глаза, немного опуская голову, а затем всё потонуло в свете, точно взошло огромное солнце.

Калеб подумал, что очнется, однако вместо этого увидел сон. Странный сон, полный незнакомых людей, невообразимых событий и витающей в воздухе угрозы. От него