Тактик.1 - Тимофей Кулабухов

— Не горячитесь, полковник, — Эрик оставался невозмутим, словно говорил о погоде. — Я тоже предпочитаю изучать досье своих собеседников перед важным разговором, особенно если от этого разговора зависит многое. Так вот, мне удалось, скажем так, «сэкономить» для нужд нашей роты некоторую сумму. Две тысячи сестерциев. Этой суммы, как я понимаю, с лихвой хватит, чтобы покрыть все Ваши текущие долговые обязательства и избежать неприятного судебного разбирательства.

Курц тяжело дышал, но уже не кричал. Он буравил Эрика взглядом, в котором смешались ярость, удивление и… любопытство.

— И чего ты хочешь взамен, мздодатель недоделанный? Мою душу?

— Всего лишь дружбы, господин полковник, — широко улыбнулся Эрик. — И небольшого административного понимания. Мы бы хотели, чтобы наша рота осталась отдельным, самостоятельным подразделением. Чтобы Вы не ставили нам в командиры очередного напыщенного индюка или клинического идиота вроде рыцаря Нэйвика. И чтобы командование ротой осталось за нами, тремя старшинами. Мы уже сработались.

— Три старшины на одну роту — это многовато, даже для Ордена, — проворчал Курц, но глаза его уже хитро блестели. — Обычно и одного хватает, а то и толкового сержанта. Но деньги… деньги мне действительно нужны. И срочно.

Он задумался на минуту, барабаня пальцами по столу.

— Хорошо. Я издам приказ о преобразовании вас в специальную сапёрную роту. Якобы для штурма замков и прочих сложных инженерных работ. В составе такой роты может быть сколько угодно простолюдинов, и ни один рыцарь по доброй воле к вам служить не сунется — работа грязная, неблагородная, опасная. А три командира-специалиста для такой специфической роты — это вполне нормально и объяснимо.

— Письменный приказ, господин полковник, — тут же вставил Мейнард, верный своей педантичной привычке.

Курц усмехнулся.

— Люблю порядок и предусмотрительность. Молодец, здоровяк. Не зря Пацци на тебя ругался.

Он ловко набросал на листе гербовой бумаги соответствующий приказ, поставил свою размашистую подпись и тяжёлую полковую печать.

— Обмен?

Эрик молча выложил на стол увесистый мешок с монетами. Мейнарод получил приказ. Сделка состоялась.

Нас отправили на границу Ордена, ближе к горам, в старый, полуразрушенный форт километрах в двадцати от Плеевы. Вокруг только фермы да распаханные, но еще не засеянные поля, кое-где покрытые снегами. Захолустье, одним словом. Но здесь, по крайней мере, было тихо и спокойно.

И, что удивительно, в ведомстве полковника Курца действительно царили порядок и дисциплина, по крайней мере, в финансовых вопросах. Нашей роте впервые за всё время службы исправно выплатили жалование и выдали деньги на содержание и обустройство. Сумма была не бог весть какая, но сам факт… это было непривычно и приятно.

Глава 22

Выдох, вдох

Мы по старой привычке тут же взялись за обустройство нового места службы.

На свои, уже изрядно пополнившиеся после приключений в крепости Двойной Луны, средства закупили у местных крестьян и ремесленников стройматериалы, починили прохудившуюся крышу форта, остеклили (и по местным меркам это дорого) окна казармы, сколотили крепкие двухъярусные нары вместо трухлявых старых. У окрестных фермеров раздобыли свежей соломы для матрасов и несколько десятков тёплых овечьих одеял.

Через неделю наша казарма снова напоминала приличное жильё, а не ночлежку для бомжей как до этого. Солдаты были довольны. Они уже привыкли, что под нашим командованием быт налаживается быстро, качественно и, что немаловажно, за наш счёт.

Совместная служба, пережитые опасности, постоянные стычки и наша неизменная, хоть и не всегда афишируемая, забота о них сплотили роту в единый, хорошо отлаженный организм.

Парни доверяли нам, пожалуй, больше, чем собственным семьям, которых у многих здесь, в этом чужом мире, и не было. Они знали, что у нас, их командиров, есть свои тайны и свои «скелеты в шкафу», но ценили то, что мы не бросаем их на произвол судьбы, не воруем их пайки и не рассматриваем их как пушечное мясо, как это делали многие другие командиры Ордена.

Большинство тех, с кем они вместе попали в эту мясорубку из другого мира, уже давно кормили червей на полях сражений или сгинули в безымянных могилах. Наши же бойцы были живы, сыты, обуты и одеты, ещё и при деньгах.

Однажды, в один из редких солнечных дней, к нам в форт нагрянула проверка от самого командора Ордена.

Какой-то ленивый, обрюзгший чинуша с вечно недовольным выражением лица и бегающими глазками.

Мейнард тут же устроил показательные «тяжёлые физические тренировки», солдаты с преувеличенным усердием и громкими криками таскали тяжеленные бревна и маршировали по плацу, покрываясь настоящим потом и пылью.

Я, в свою очередь, пока проверяющий торчал на улице, велел убрать из казармы всё новое и красивое, оставив только самое необходимое и старое, чтобы создать у проверяющего впечатление суровой, почти нищенской солдатской жизни.

Эрик же, недолго думая, метнулся на соседнюю ферму и «организовал» у знакомых крестьян бочонок отменного местного пива и целый копчёный окорок, которыми и угостил важного гостя после «тщательного» осмотра.

Тот быстро успокоился, расслабился, подобрел и в своём служебном журнале начертал, что службу солдаты в форте номер такой-то несут исправно, хоть и в тяжелейших условиях, но против Ордена и своего непосредственного командования не бунтуют, а значит, командиры — молодцы, держат дисциплину.

Получив ящик местного вина в качестве «материальной благодарности» от Эрика, проверяющий отбыл восвояси, пообещав доложить командору о нашем рвении. Рота вздохнула с облегчением, жизнь вернулась в привычное, размеренное русло.

Так прошла зима. Незаметно подкралась весна, снег на полях окончательно растаял, земля задышала теплом и влагой, на деревьях набухли почки. И вот однажды, когда солнце уже ощутимо припекало, а в воздухе пахло молодой травой и цветущими садами, по пыльной дороге мимо нашего форта промчался всадник. Он не кричал, не махал руками, не трубил в рог. Просто скакал во весь опор, пригнувшись к шее взмыленной лошади, а на его копье, как зловещий цветок, трепетал на ветру привязанный кусок ярко-красной ткани.

В армии Ордена Ре Бахтал это означало только одно.

Война.

Погоня за одиноким всадником, мелькнувшим на горизонте, как привидение, и так же быстро растворившимся в утренней дымке, предсказуемо окончилась ничем.

Мы за ним погнались, но пешком. Пешком коня не догнать, а местность, изрезанная оврагами и перелесками, играла ему на руку.

Весна в этих краях, как оказалось, была дамой капризной и