Самайн у ведьмы пограничья - Уоллис Кинни

ее снова и снова. Члены ковена подаются вперед, стараясь расслышать, о чем идет речь. Но она говорит тихо и твердо, пристально глядя на гримуар. Однако книга остается неизменной.

– Уинифред, у нас нет на это времени, – торопливо напоминаю я. Солнце сядет с минуты на минуту.

Она качает головой, убирая руку от тома.

– Это не исчезнет, – говорит Уинифред, нахмурив брови.

– Что это значит? – шепчу я в ответ.

Она снова качает головой и смотрит на остальных членов ковена.

– Конечно, этому заклинанию потребуется некоторое время, чтобы вступить в силу. – Уинифред лучезарно улыбается им, ее улыбка слишком широка, чтобы в нее можно было поверить. – Теперь перейдем к Сдерживанию.

По ее сигналу другие старейшины выходят вперед. Сейчас их всего десять, ведь моя мать и Маргарет мертвы. Они образуют меньший круг вокруг нас, становятся по краям пентаграммы и начинают петь. Остальные члены ковена напевают во внешнем круге. Свечи в комнате начинают мерцать.

Уинифред берет обе мои руки в свои. Ее серые глаза впиваются в мои.

– Геката Гудвин, отказываешься ли ты от права на магию, превосходящую ту, которую ты практиковала последние восемнадцать лет? Ты согласна быть связанной с садом, кухней и целительскими ремеслами, которыми довольствовалась более половины твоей жизни? – Ее слова вырываются в спешке. – Принимаешь ли, что, отказываясь от всех других путей, ты укрепляешь тот, по которому уже идешь?

Руки Уинифред крепко сжимают мои запястья.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но останавливаюсь. По моему телу пробегает дрожь, и чувство обреченности переходит в панику, возрастающую в геометрической прогрессии с каждым ударом моего сердца.

Краем глаза замечаю, как блик света, отражающийся от подковы рядом со мной, исчезает. Солнце село. Мне исполнился тридцать один год. И начался Самайн.

Снаружи воет собака.

– Потолок! – кричит какая-то ведьма в круге.

Я смотрю вверх. Чернильные тени спускаются с самых высоких точек стен из каждого угла большой комнаты.

– Геката, – Уинифред дергает меня за запястье, заставляя оглянуться на нее. – Ты согласна, чтобы тебя Сдержали? – спрашивает она снова.

Я не отвечаю. В комнате холодеет, как будто кто-то открыл дверь и впустил пронизывающий северный ветер.

– Геката, – шепчет Уинифред сквозь стиснутые зубы. – Я прошу тебя сказать «да».

Эффект почти мгновенный. Мой рот открывается, чтобы выполнить ее команду, согласие уже вертится на кончике языка. Но я вырываю одну руку из ее хватки и прижимаю ко рту, заглушая «да». Я не позволю Уинифред принуждать меня, как когда-то делала моя мать. Если и соглашусь, это будет мой выбор. Комната кружится от теней, струящихся по стенам, и от моего неповиновения.

– Если ты бросишь мне вызов, – кипит Уинифред, – то порвешь с этим ковеном, и я буду иметь полное право отлучить тебя от магии. А теперь отвечай: ты согласна?

У нас нет времени. Приспешники Короля, Что Внизу, приближаются, чтобы выполнить его угрозу из моего кошмара. И все же я колеблюсь. Мне хочется кричать от разочарования. Верю ли я в свой ковен? Верю ли я в Мэтью? Если я не соглашусь, заберет ли меня Король, Что Внизу, в любом случае? Он уже доказал свою готовность преступить законы, которые его связывают. Кто сказал, что он не выместит свой гнев на Атлантическом ключе? На моих сестрах?

Внезапно выбор становится очевиден.

– Нет, – выдавливаю я.

Ковен ахает. Уинифред отпускает мою вторую руку. Панические вибрации в моем теле на мгновение прекращаются, пока я наслаждаюсь этой новообретенной ясностью. Но покой недолговечен.

Прямо за окнами раздаются завывание и лай. Ведьмы вокруг нас ударяются в панику, крики эхом разносятся по комнате, в то время как тени продолжают стекать по стенам. Несколько членов группы вырываются из круга и несутся прочь, оставляя дыры в соляных кругах. Похожий на обсидиан ихор просачивается из трещин в половицах, извиваясь среди бегущих ног. Длинный темный отросток тянется ко мне. Лунный камень, висящий у меня на шее, становится черным как смоль.

Вдруг чья-то рука проводит по пентаграмме вокруг меня, отправляя соль, дымчатый кварц и подкову в сторону ближайшей ко мне тени. Черная туча отступает.

– Вставай, – велит Селеста, тяжело дыша. Она хватает меня за руку и поднимает на ноги.

– Нет! – тянется Уинифред к моей юбке.

Я отшатываюсь и едва успеваю выпрямиться, а сестра уже тащит меня через бальный зал. Черный дым валит из каждой щели. Главная дверь заблокирована десятками паникующих ведьм.

– Сюда! – кричит нам Миранда.

Мы с Селестой оборачиваемся. Миранда придерживает открытой дверь в библиотеку, которая находится рядом с бальным залом. Мы спешим к ней, идя против потока движущихся тел.

– Заходите внутрь, – говорит она, когда мы подходим к ней. Практически заталкивает нас обеих в библиотеку и закрывает дверь. Шум толпы сразу стихает за толстыми стенами. Нас встречают знакомые виды. Любимое папино кресло для чтения, шахматный столик и десятки книжных полок с его самыми драгоценными романами и энциклопедическими текстами.

– Что происходит, Кейт? – спрашивает Селеста. Она откашливается, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно.

– Король, Что Внизу, требует меня. Прошлой ночью он с помощью этих теней забрал Мэтью. А теперь он пришел и за мной, – объясняю я.

– Мы его задержим, – говорит Миранда, сжимая в руках сумку с морским стеклом и решительно глядя на дверь.

Я качаю головой.

– Сегодня Самайн. Он может бродить по миру живых по собственному желанию.

– Да? – Селеста с вызовом расправляет плечи. – Тогда где он? Почему этот болван не показывает свою глупую физиономию?

Она обводит взглядом комнату, бросая вопрос в пустоту.

Среди криков снаружи раздается вой, и в дверь библиотеки начинают яростно царапаться. Книги падают с полок, а с краев валит черный дым.

– Ой, – испуганно шепчет Селеста.

Очертания дыма мерцают оранжевым светом, и те книги, что все еще стоят на полках, начинают загораться.

Селеста подбегает к любимой библиотеке нашего отца и начинает сбрасывать тома с горящих полок. Темный дым клубится вокруг ее платья, а плащ мерцает от пламени.

– Нет! – кричу я.

Миранда швыряет в нее пригоршню морского стекла, оно словно разбивается о ее спину, и соленая вода выливается густыми брызгами, на мгновение гася пламя. Миранда бежит к Селесте. Струйка дыма обвивается вокруг поврежденной руки нашей старшей, и она падает с ужасным криком.

– Нет, пожалуйста, только не снова, – плачет Миранда. Чернильные облака окутывают ее и начинают тянуться ко мне.

В библиотеке становится еще темнее, тени заполняют всю комнату. Селеста чертыхается. Стоны боли Миранды становятся громче.

Этого не может быть. Если Король, Что Внизу, так сильно хочет меня, тогда ладно, но мои сестры не будут в этом участвовать. Я пойду к нему, но на своих условиях. Он не заберет мое физическое тело. Нет, если я в силах этому помешать.

Я закрываю глаза и расслабляюсь, сосредоточиваясь на ощущениях по всему телу. Ощущение колючего прикосновения колготок к ногам. То, как туфли слегка давят пальцы, как щекочет шею один из локонов на затылке. И все эти ощущения, все это осознание себя я переношу к основанию шеи, представляя, как одни весьма конкретные пальцы касаются меня там. Разум наполняется образами поляны в лесу, на которую меня загнали адские псы, – того места, которое прошлой ночью во сне казалось мне таким знакомым.

– Селеста, – окликаю я.

– Я здесь, – отзывается она из темноты.

– Пожалуйста, постарайся меня поймать.

Я делаю один-единственный вдох. А затем направляю все свое намерение вперед и ухожу в темноту.

Глава 25. Король, Что Внизу

Поляна пуста, если не считать деревьев. Я оборачиваюсь, выискивая признаки темной фигуры, которая преследовала меня в моих снах.

– Эй? – окликаю я.

В лесу тихо, звуки приглушены. Где-то вдалеке по небу раскатывается гром, но я слышу только его отголоски. Деревья вокруг меня представляют собой смесь старой мертвой древесины и хрупкого обсидианового стекла. И я совсем одна.