Шерстяная «сказка» - Кира Страйк

было уже полученного стресса, так ещё и на конягу взгромоздили. Из самых сердобольных побуждений, разумеется. Но я-то таким трюкам, как верховая езда, не обучена и вообще лучше бы пешком шагала. Но нет же! Не положено!

В общем, пришлось терпеть. Покрываясь с ног до головы противной моросью, я «мужественно» тряслась, как овечий хвост, чувствуя, как под моими ляжками переваливаются бока могучего животного. Слава богу, вели его под уздцы и не слишком торопились. Но всё равно, приятного мало – высоко, между прочим, и страшно. А сколько раз получила по физиономии пыльными ветками, пока выбрались на открытое пространство – не перечесть.

И знаете, ради чего подлая мадемуазель Элиз подстроила весь этот кошмар? А она его именно подстроила, мои подозрения оказались не беспочвенны. Потом, когда уже всё закончилось, и нас отпаивали тёплым ароматным вином (вроде глинтвейна), Кларисс потихоньку поведала мне свою версию. Так вот, девица отважилась рискнуть здоровьем для того, чтобы вынудить Андрэ на ней жениться! Ни больше, ни меньше!

Казалось бы, ну что такого, если мужик по джентельменски окажет барышне услугу и добудет ей «цветочек аленькый». Это ж разве повод для того, чтобы неотвратимо угодить под венец? Конечно, нет.

Но план засидевшейся в девицах злоумышленницы строился как раз на знании о том, что конкретно за теми кустиками имеется такая вот стремнина… или как оно называется. Что их с бароном снесёт в реку, что они останутся наедине на длительное время, а вот это уже – железобетонные основания для помолвки. Иначе Андрэ обвинят в бесчестии и заклеймят позором. Такие вот чудные светские правила и нормы.

Не тут-то было. Барон своим главным «радарным» местом махом прочуял какой-то подвох и поломал незадачливой интриганке всю малину. Как раз тем, что затащил меня в компанию и избежал уединения с отчаянной кандидаткой на свои руку и сердце.

Ну ненормальная же! Друзья мои, я думала, что такого не бывает. Всё это киношные выдумки, эпатажные драматургические приёмчики. А оно вон, всё, оказывается, из жизни берётся.

Так вот, на этом мои дневные катаклизмы закончились. Думаете, это всё? Таки скажу вам, нет.

Им на смену пришли вечерне-ночные.

40

А пока на поляне продолжалось пышное празднество. Это мне веселиться расхотелось напрочь. Но остальным-то - нет. Подумаешь, кого-то маленько потрепало небольшим приключением. Посокрушались, повздыхали, повыражали сочувствие… минут пять. И вернулись к прерванным развлечениям.

Ну а что, ничего ведь страшного, в итоге, не случилось. Менять расписание торжества по всяким мелочам никто не собирался.

А я всё только вот одного понять не могла: откуда такое легкомысленное отношение к человеческой безопасности? Неужели хозяевам в голову не пришло, что гостей следовало хотя бы оповестить об опасных местах на своей территории? Или народ всё-таки предупреждали, да я всё прослушала? Кроме нас-то в ту сторону ни одна лодка не поплыла. Ну да ладно, чего теперь руками размахивать.

В общем, как уже сказала, любопытствующим быстро наскучило крутиться вокруг нас. Только самые родные сгрудились под тентом рядом со мной и Андрэ и бдительно несли охранную вахту. Словно опасались оставить нас без надзора и пропустить момент, когда мы вляпаемся во что-нибудь ещё.

Одного Ноэля с большим трудом удалось выслать из взрослой компании, чтобы парень перестал исполнять заботливую няньку для великовозрастных подопечных и продолжил уже приятное общение с молодёжью.

Ральф испугался настолько, что его никакими уговорами невозможно было заставить расслабиться и прекратить переживать, прокручивая в своём богатом художественном воображении красочные картины того, что могло бы произойти. Разумеется, с печальным финалом. Бледное лицо брата никак не покидало трагично-серьёзное выражение. В итоге, я поняла, что все мои сердобольные друзья с чистой совестью выдохнут лишь тогда, когда я окажусь в единственном безопасном месте и состоянии – спящей в своей койке под уютным одеялом.

По большому счёту, я была и не против такого варианта. Замучилась уже с благодарностью принимать проявления их заботливой опеки, да смотреть, как печально вздыхает Андрэ. Тот выглядел страшно сконфуженным и постоянно, как мне показалось, порывался что-то сказать. Однако, не решался. Наверное, именно потому, что нас ни на секунду не оставляли наедине.

Короче говоря, к самому вечернему разгулу я, под конвоем Кларисс, на полных основаниях сбежала в своё временное пристанище, с великим облегчением стянула тугое платье, нарядилась в ночнушку и приготовилась посмотреть на салют из окна.

Не тут-то было. Как только тело и нервы расслабились, организм тут же накрыло последствиями приёма «успокоительного». Это я про глинтвейн. Так вот, доложу вам, это варево только на вкус кажется легкомысленным дамским напитком. На деле сей ядрён-компот очень даже коварен.

Девчонки из прислуги, помогавшие мне расшнуровать «кольчугу» и умыться, быстренько организовали пострадавшей гостье полный «рум-сервис» и умчались занимать места в зрительном зале, чтобы поближе поглазеть на финальное представление вечера.

Флигель опустел, и вокруг наступила такая благодатная тишина, что меня моментально разморило. Послав к такой-то бабушке весь их фейерверк (думается, у себя дома мы наверняка и покруче шоу видали), я устроилась под одеялом и блаженно поплыла по волнам расслабляющей сонной неги.

Отключилась так крепко, что пропустила всё на свете. А это вот «всё на свете», между тем, не просто касалось непосредственно меня, но и решило всю мою дальнейшую судьбу.

В общем, к делу.

Пушками меня было не разбудить – они этого и не сделали. Проснулась совсем от другого. От того, что взлетаю с кровати куда-то вверх, а потом вот так, как есть, в подвешенном состоянии (это буквально, это не фигура речи) задыхаюсь в каком-то душном свёртке.

Не знаю, как богу душу не отдала. Во рту всё жутко пересохло и склеилось, да так надёжно, что я глотка сделать не могла, чтобы протолкнуть бьющееся в горле сердце обратно на положенное физиологией место.

Ко всему, там же, во рту и в носу явственно почувствовался острый вкус гари, и следом лёгкие разорвало удушливым приступом кашля. Струхнула так, что не вышептать. И пока я истерично брыкалась и сокращалась в этом странном кульке, кто-то настойчиво тащил меня куда-то… Куда? Оказалось, на улицу. Вот уже и ноги мои босые до самых колен начала холодить вечерняя прохлада, вот сквозь вату панического ужаса послышались перепуганные голоса людей.

Телу моему придали вертикальное положение, верхушка душной паранджи сползла, в лёгкие, заставляя их хрипеть, пошёл кислород. И первое, что я увидела сквозь щиплющую глаза слезливую пелену – изрядно подкопчённое, перекошенное лицо Андрэ. Прямо перед собой. Даже полторы секунды