Обратный отсчет - Токацин

…Лаборант ушёл, крепко держа в руках шар защитного поля с куском урано-ирренциевой смеси внутри. Гедимин убедился, что до лаборатории он добрался без проблем, и закрыл двери хранилища. Пора было проверить, что происходит с ураном, облучаемым сквозь самую большую из существующих обсидиановых линз (по крайней мере, в научном центре Ураниум-Сити не было ни одной более крупной).

Анализатор сработал исправно, выдав процентный состав и массу составляющих. Гедимин растерянно мигнул и щёлкнул по нему ногтем. Это не изменило показания. С тех пор, как он в последний раз замерил содержание ирренция, вещества не только не стало больше — оно почти исчезло, зато откуда-то возник плутоний. «Генераторный,» — отметил про себя Гедимин, глядя на изотопный номер. «По крайней мере, Линкен не возбудится. Но что он там вообще делает? Надо связаться с Конаром. Тут что-то странное…»

Он отключил анализатор и вышел из хранилища. Хольгер уже должен был подсчитать массу ирренция и удельный выход — это никак нельзя было пропустить.

… — Четыре и девяносто шесть, — объявил Хольгер, поворачиваясь к Гедимину. — Удельный — ноль и сто девяносто восемь. Хороший результат… и, похоже, никаких проблем с выделением газа. Хотя в металле появилось много внутренних каверн… думаю, такие смесевые пластины нужно быстро заменять и перерабатывать, пока они не крошатся в руках.

Гедимин кивнул.

— В марте попробуем то же, но с плутонием. Если я не ошибся, получим больше двадцати процентов. Правда, опять будут проблемы с газоотводом…

— Форма пластин, — Хольгер задумчиво посмотрел на работающий разделитель. — Я бы начал с формы. Возможно, скрученная фольга?

Иджес, до сих пор спокойно работавший у верстака Гедимина, отложил деталь и повернулся к сарматам.

— Из чего там вы собрались крутить фольгу? — подозрительно спросил он. — Из плутония? Это точно про реактор, а не про бомбу?

— Бомба? — Линкен, временно занявший под свои опыты одну из горелок на столе Хольгера, резко развернулся и впился взглядом в Гедимина. — Что там про бомбу?

Ремонтник досадливо сощурился и, отмахнувшись от сарматов, пошёл к двери. В новой лаборатории было ещё много работы.

Погрузиться в сборку плутониевой установки ему не дали — Хольгер появился на пороге через полторы минуты после того, как Гедимин вошёл в помещение.

— Есть небольшой эксперимент, — сказал он со странным блеском в глазах. — Не найдёшь время поучаствовать?

Гедимин мигнул.

— Тебе нужна помощь? Что за эксперимент?

Они вернулись в «чистую» лабораторию, и Хольгер подошёл к столу. Горелки и большая часть посуды с него были убраны, а на небольшой подставке из рилкара лежал закреплённый кусочек серебристой фольги. Сармат не сразу его заметил — это был квадрат со стороной в один сантиметр, едва различимый на пустом столе.

— Нужно применить силу, — сказал Хольгер, протягивая Гедимину стальной штырь. — Попробуй пробить этим долотом фольгу.

Сармат озадаченно мигнул, повертел в пальцах штырь, посмотрел на тонкий листок металла. «Странная шутка. Не понимаю,» — думал он, осторожно пристраивая долото к фольге и крепко зажимая его в кулаке. «Ну хорошо…»

Бил он не со всей силы — не хотелось пробить подставку и повредить себе пальцы, но удар получился неслабым — ладонь, сжимавшая стальной штырь, ощутимо заныла. «Гедимин, ты идиот,» — дежурно напомнил себе сармат, убирая руку и потирая ушибленное место. «Что, молотка не нашлось?»

Фольга, невредимая и не получившая ни царапины, по-прежнему лежала на подставке, только теперь под ней виднелась сеть тонких трещин — Гедимин всё-таки перестарался. Сармат, не веря своим глазам, поддел кусочек металла пинцетом, — никаких повреждений действительно не было. Он озадаченно посмотрел на Хольгера.

— Ещё раз, — сказал тот. — Только бей сильно. Не бойся, подставка не последняя.

Гедимин хмыкнул, надел ремонтную перчатку, снова приставил стальной штырь к кусочку фольги и ударил по тупому концу бронированной плоскостью. В этот раз он не осторожничал, и стол, хоть и был закреплён, слегка покачнулся. Рилкаровая пластина раскололась окончательно, и невредимый обрезок фольги погрузился в осколки и вдавился в столешницу. Гедимин снял перчатку, потёр кулак и растерянно посмотрел на обломки стального штыря, рилкаровое крошево, вмятину в столешнице и тонкий листок металла, немного загнувшийся по краям. На его середине появилась небольшая точечная вмятина.

— Хватит, — Хольгер жестом «отодвинул» сармата от стола, осторожно подобрал пинцетом фольгу, положил на рилкаровый лист и разгладил. — Ну как тебе жёсткость?

Гедимин подобрал обломок штыря, посмотрел на слом, на вмятину в столешнице, и протянул руку к фольге.

— Что это? Новый сплав?

— Не совсем новый, — химик едва заметно усмехнулся. — Изобрели его в Лос-Аламосе. Я только повторил их эксперимент. Именно это вещество они назвали мифрилом. Это сплав серебра и кейзия в пропорции десять к одному. Есть ещё образец «пятнадцать к одному», по свойствам он не отличается. Кстати, в нагретом виде довольно пластичен. Но греть нужно долго.

— Что с термостойкостью? — спросил Гедимин. — А под излучатель ставил?

— Плавится при четырёх с половиной тысячах по Фаренгейту, — ответил Хольгер. — При четырёх — размягчается. Непростой материал, но свойства многообещающие. Да, излучение держит. Чуть хуже, чем чистый кейзий, и со временем может заразиться, но всё-таки…

Гедимин кивнул.

— Мне нравится это вещество. Интересно, можно ли его синтезировать…

Хольгер пожал плечами.

— Возможно, в Лос-Аламосе или Канске уже это сделали. Попробуй спросить Конара.

…Гедимин сидел со смартом в руках и медленно, осторожно подбирая слова, набирал сообщение в Лос-Аламос. Это письмо было внеочередным, и цензура должна была обратить на него особое внимание, а сармату этого совсем не хотелось. «Надеюсь, Герберт всё поймёт,» — он перечитал ещё раз и заменил несколько слов. «Как надоели эти намёки и дурацкие выражения вместо нормальных терминов…»

23 февраля 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Из мусорного бака свисал толстый аккуратно обрезанный кабель. Блеск металла на срезе привлёк внимание Гедимина на долю секунды — и сармат прошёл бы мимо, если бы не вспомнил, что кабеля такого сечения просто так под ногами не валяются, а плановой замены высоковольтных линий или ремонта трансформаторов в последние недели не было.

«Интересно,» — сармат поднял крышку бака, проследил за кабелем, уходящим под груду обёрток и смятых упаковок, и изумлённо мигнул — на самом дне лежало что-то большое, плотно завёрнутое в грязную ветошь. Оба конца кабеля — второй был замечен Гедимином на долю секунды позднее