Жнец. Книга девятая - Макс Дарт

развития событий для Степанова всего два: либо он погибнет от моего клинка, либо отправиться на виселицу. Он замешан в таких делах, что гегемония Рода Бобровских в Минской губернии — всего лишь жалкий пустяк. Так что мой второй тебе совет: оставь ситуацию с графом Степановым и займись чем-нибудь полезным, Елизавета. Например, узнай, в какой Рифт отправился твой муж, чтобы я отправился в него после того, как закончу с губернатором Минской губернии.

— Наш Род не сможет оплатить услуги Вольного Рифтера Неограниченного ранга, — опустила голову девушка.

— Твой муж все ещё остается моим товарищем, пусть мы и не виделись больше года.

— Наш Род станет твоим должником, а я не могу принять такого решения без Николая, — твердо стояла на своем Елизавета.

— Тогда отплатить мне за то, что я пойду по следам Николая, ты можешь, передав копию той информации, что уже нарыла на Степанова, — нашелся я. — Я считаю, что эта цена с лихвой покроет стоимость моей услуги.

С минуту девушка напряженно размышляла. Казалось, что у нее шестеренки в голове заработали, издавая скрежет. Однако это оказалась ремонтная бригада, обслуживающая лифт, которая пришла к нам на помощь.

— Ну что, все живы-здоровы? — спросил немолодой мужичек с сигаретой в зубах, распахнув дверцу лифта.

— Я согласна, — одновременно с этим произнесла Елизавета и, надев очки, протянула мне руку, которую я поспешил пожать.

— Отлично, — улыбнулся я. — Информацию скинешь на мою почту моего Рода. А сейчас, будь любезна, отведи меня к местному губернатору.

Глава 24

Надев очки, Мойская обратно превратилась в сотрудника администрации губернатора. Благодаря этому мне без труда удалось подобраться к кабинету графа Степанова, пройдя вместе с девушкой под руку.

Разве что Елизавета перед тем, как я войду, попросила минутку на то, чтобы предупредить губернатора о моем приходе для поддержания своей легенды. Для пущей убедительности позволил ей назвать меня весьма наглым и не собирающимся никуда уходить засранцем.

Спустя несколько десятков секунд Мойская вышла обратно и, подмигнув мне, указала на дверь, в которую я без раздумий вошел.

Передо мной открылся кабинет Минского губернатора, который излишне, на мой взгляд, пестрил богатством и состоятельностью его хозяина. На полу изысканный ковер, по периметру разнообразные статуи и растения, а в углу разместилась своеобразная зона отдыха, состоящая из парочки добротных кресел и журнального столика, на котором стояли бутылка с янтарной жидкостью, намекающая на любовь губернатора к элитному алкоголю, и пара бокалов.

Больше всего, помимо самого графа Степанова, мое внимание привлекли портреты прошлых губернаторов, висевшие на одной из стен между разного рода картинами, стоимость которых явно была заоблачной. Забавным же мне показалось то, что между портретами Степанова и позапрошлого главы Минской губернии было пустое место. Нынешний хозяин кабинета решил не заморачиваться, попросту сняв портрет одного из членов княжеского Рода Беловых, который являлся предшественником нынешнего губернатора.

Усмехнувшись, я проследовал к рабочему столу Степанова. Сам граф в это время всячески изображал чрезвычайную занятость. Именно что изображал, потому как от моего глаза не удалось скрыться тому факту, что пальцы Минского губернатора по клавиатуре бегают в хаотичном порядке, не собирая буквы в отдельные слова. А стоило мне подойти и занять место, предназначенное для посетителей кабинета главы губернии, как Степанов откинулся на спинку своего рабочего кресла и, натужно вздохнув, проговорил:

— Александр Петрович, извините за мою непочтительность. Дела есть дела, — с напускной вежливостью произнес губернатор. — Чем могу быть полезен обладателю ордена Велеса? — заискивающе спросил мужчина, стоило мне вопросительно поднять бровь после его слов о делах.

— Не буду ходить вокруг да около, Никанор Илларионович, — начал я, на что граф Степанов заметно напрягся, — сегодня ваша карьера губернатора завершится.

— Александр Петрович, вы, конечно, извините, но не вам решать, когда закончится моя государственная служба, — смело ответил глава Минской губернии. — Так что вместо того, чтобы угрожать, говорите, по какой причине отвлекаете меня от работы, либо проваливайте из моего кабинета, — убрал излишнюю вежливость из своего голоса Степанов, на что я оскалился:

— Предпочту выбрать первый вариант, — закинув ногу на ногу и соединив пальцы обеих рук в «домик», продолжал нагло ухмыляться. — Расскажите, Никанор Илларионович, как вы связаны с Джоном Миссурийским.

Глаза губернатора забегали, на лбу проступила испарина, рот открылся в немом вопросе, а рука потянулась к галстуку, чтобы расслабить его, дав возможность графу вдохнуть поглубже. В какой-то момент все это разом исчезло, и Степанов, одернувшись и прикрыв глаза, спокойно ответил:

— Никак не связан, Александр Петрович, — весьма умело соврал мужчина: если бы не его душа, то я вовсе бы не заметил лжи в его словах. — Коли это все, ради чего вы заявились ко мне в кабинет, то прошу вас на выход.

— То бишь вы утверждаете, что никоим образом не связаны с Джоном Миссурийским, который был непосредственно замешан в похищении людей по всей Российской империи? — с удивлением в голосе спросил я.

— Именно, что так, Александр Петрович, — в очередной раз соврал Степанов, однако сделал это менее уверенно. — А теперь покиньте мой кабинет, иначе я вызову охрану, — и, увидев, что я не собираюсь никуда уходить, истошно провопил: — Живо!!!

— Ладно-ладно, — поднял я руки в защитном жесте, отчего Степанов заметно расслабился. Решил воспользоваться секундной слабостью мужчины и проговорил: — Только последнее! — вытянул руку перед собой, и спустя секунду в ней оказалась папка с документами, которую я поспешил раскрыть и положить перед собой на рабочий стол главы Минской губернии. — Как вам известно, я совсем недавно закончил войну с графом Миссурийским, который оказался замешан в делах непристойных. Так вот, оказалось, что он не любил полагаться на свою память, и все свои темные делишки старательно документировал и хранил в защищённой сети, — душа графа Степанова затрепетала, как травинка на ветру. — Так уж вышло, что у меня оказался физический доступ к серверам этой сети, а значит, ко всей хранящейся в ней информации — тоже, — я аккуратно выложил несколько бумажных листов перед бледным губернатором, после чего с улыбкой добавил: — Дело в том, что русский язык для Джона Миссурийского не является родным языком… И сокращения, подобные «Степ» дефис «анов», не работают, потому что вовсе не является сокращениями, — весело проговорил я. — Лучше бы