Призраки Пянджа - Артём Март

— Посмотрим, — сказал я, всматриваясь в тускло горящее внутренним светом окошко сарая, — будем действовать по обстановке.

— А если они не купятся? Если станут защищаться? Отстреливаться?

Гречкин быстро докурил, пригнулся и тут же вложил в губы новую папиросу, чиркнул спичкой.

— Я не зря их слушал так долго, — сказал я, ухмыльнувшись, — они разобщены и напуганы. Это сыграет нам на руку.

Сержант милиции ничего не ответил. Он только снова затянулся и выглянул из-за блоков. Уставился туда же, куда и я.

— Да, и еще одно, — сказал я тогда, — скажи, товарищ сержант, ты стреляешь хорошо?

Гречкин глянул на меня дурными глазами. Даже в темноте я видел, как у него дрожит лицо от волнения.

— Ну… А что? Придется стрелять? — нерешительно спросил Артем Гречкин.

— Придется, — кивнул я, — но только по моему сигналу. Добро?

— Мне за каждую пулю отчет давать… Оправдываться, зачем стрелял…

— Надо, Тема, — сказал я, — придется стрелять.

— З-зачем?

— Для пущей убедительности, — проговорил я с ухмылкой.

Гречкин нервно сглотнул. Потом торопливо извлек пистолет из кобуры, в которую сунул оружие, когда мы меняли позицию.

— Добро, — выдохнул он.

* * *

— Снаружи облава, — сказал на выдохе Тенёк.

Все, кто был в сарае, тут же напряглись.

— Я же говорил! Говорил! — тут же вспыхнул Ташкент и грязно выругался матом. — Валить! Валить надо!

— Чего⁈ Какая облава⁈ — спросил Чифир, и его лицо вытянулось в изумлении.

Колода ничего не сказал. Только тупо уставился на Тенька. Арсен Саакян нахмурился и стал чернее тучи.

Начались галдеж и суета.

— Чего стали⁈ Валить надо! — заметался, а потом бросился к машине Ташкент.

— Поздно! Поздно валить! — вдруг крикнул Тенёк, и все снова затихли. — Там КГБ! Пограничников целый взвод! Все подходы перекрыли! Пока мы тут спорили, они подобрались к нам. Вообще незаметно подобрались!

— Пограничники? — мрачно и как-то угрожающе спросил Саакян. — Да что ты такое несешь? Ты пьяный что ли, Тенёк?

— Нет. Они тут, всюду, — возразил Тенёк, — я когда вышел, меня тут же взяли, к стенке прижали, но потом отпустили.

— Тикать! Тикать надо! — орал в панике Ташкент, не находя себе места у старых «Жигулей».

— Что значит, отпустили? — мрачно спросил Саакян.

Чифир выругался по-русски. Колода только тупо спросил:

— Ташкент, а чего творится-то?

— Тихо всем! — рявкнул Саакян.

Все замолчали и замерли. Все, кроме Ташкента. Тот и не думал слушаться своего «старшего». В сердцах он бросился к окну и выглянул, стараясь найти подтверждение словам Тенька.

Немедленно прозвучал выстрел. Пуля щелкнула в кирпичную стену.

Все аж присели. Перепуганный Ташкент тут же юркнул под окно.

— Облава! — дурными глазами глянул он на Саакяна. — Мы окружены! Все! Хана нам всем!

Саакян рявкнул:

— Закрой пасть! — а потом прижался к стене, стараясь высмотреть что-то в темноте за окном. Потом он обернулся к Теньку: — В каком это смысле, тебя отпустили?

— В таком, — выдохнул тот, — потому что мы им без надобности. Там КГБ. Им нужен только ты, Арсен.

В первый раз за все знакомство с Саакяном Тенёк увидел, как в глазах армянина блеснул страх. Неподдельный. Такой, какой не сможет сыграть ни один актер.

— Внимание! Вы окружены! — вдруг раздался голос снаружи.

Голос был грубый, глубокий и низковатый, с так знакомыми всем в сарае офицерскими нотками в тоне. Когда он зазвучал, каждый на складе вздрогнул. Все прислушались, уставились в окна. Голос продолжал:

— Повторяю: группа в сарае, вы окружены! Сдайте руководителя, сложите оружие у задней двери! В таком случае жизнь гарантируется! Сопротивление бесполезно! В случае сопротивления огонь ведем на поражение!

Все: и Ташкент, и Колода с Теньком, и даже Чифир, — уставились на Саакяна.

— Мне сказали, — продолжил Тенёк, — что если мы его сдадим, нам пойдут навстречу. Больше пяти лет никому не дадут.

Сначала возник всеобщий ступор. Через несколько мгновений взгляды окружающих, направленные на Саакяна, стали злее. Ташкент медленно пошел к армянину, снял с подоконника какую-то железную трубу.

Вслед за ним на Арсена двинулся и Колода. Потом и Тенёк.

— Тихо всем, — Саакян, и так стоящий у стены, инстинктивно попытался попятиться, но тут же почувствовал спиной холодные кирпичи. — Тихо, я вам говорю…

Никто не послушался своего «старшего».

— Вы в своем уме? Вас всех достанут и прикончат! Вы даже не знаете, каких людей мы подводим!

— Лучше не выбраживай, Арсен, — сказал Ташкент, — не надо сопротивляться. Сдавайся спокойно.

— Спокойно, значит? — лицо Саакяна ожесточилось. — Спокойно, говоришь?

Он потянулся было во внутренний карман пыльного жакета, который носил прямо на майку.

— Ну на тебе, спокойно!

Тенёк увидел, как в руках Арсена появился пистолет.

— Колода! — крикнул Ташкент тут же.

Здоровяк без всяких сомнений кинулся на армянина, но тот успел выстрелить. Грохнуло. В закрытом помещении пистолетный хлопок ударил по ушам так, что заложило.

Колода замычал от боли, схватился за грудь и согнулся в три погибели.

На Ташкента Арсен пистолет направить не успел. Крепкий бывший солдат подскочил, изо всех сил бабахнул железной трубой армянину по вооруженной руке. Арсен вскрикнул. Ташкент двинул ему в челюсть.

Старший не устоял на непослушных ногах, и его раненное колено подогнулось.

— Давай его, братцы! — крикнул Ташкент, вцепившись в одежду Саакяна.

И Теньку, и даже трусливому до смерти Чифиру не нужно было повторять дважды. Оба накинулись на бывшего лидера, завалили в пыль, стали бить его ногами.

В неразберихе они не заметили, как в сарай быстро и организованно ворвались бойцы. Вернее, почти не заметили.

Только Ташкент обернулся на шум и крики «лежать». Прежде чем он получил в челюсть от рослого пограничника и рухнул на бетонный пол, в голове его успела промелькнуть единственная мысль:

«А че это они в парадном?»

* * *

— А лихо ты майорский голос изобразил, — рассмеялся Гречкин, входя вслед за мной на склад.

Когда мы с Гречкиным и Алимом вошли в сарай, все уже закончилось. Все «дембеля» и их «старший» лежали на земле.

— Рожой в пол! Быстро, мля! —