Громов: Хозяин теней 4 - Екатерина Насута

Но мне кивнул.

И рученькой указал:

— Присаживайтесь, молодой человек. И да, чай ныне отменный.

— Тогда не откажусь.

Я бы и пожрал чего, но в такой компании признаваться неудобственно. А вот баранку возьму. Маковая, свежая. Прелесть, до чего хороша. Стульчик мне поставили. И чашечку выделили, тоже драконами расписанную. Никак из личного Карпа Евстратовича сервиза. Смотрю, тянет его на азиатщину.

Или это мода?

— Был рад повстречать вашу сестрицу сегодня, — чашечку Карп Евстратович держал аккуратно и мизинчик не оттопыривал.

И он?

— Конечно, жаль, что так вышло с братом, — Михаил Иванович налил заварки и воды горячей добавил. И чашку придвинул, а там ещё одну, с колотым сахаром.

— Знакомы?

— Нет. Не имел чести быть представленным…

— Он хороший.

Зачем я это говорю? Главное, слушает не только Михаил Иванович, но и этот… Карп. А у него взгляд внимательный-внимательный, и прям видится в этом взгляде желание побеседовать со мною.

Лучше всего наедине.

И в таком тихом закрытом месте, где нас не побеспокоят.

— Как Алексей Михайлович? — спрашиваю осторожно. — В себя приходил?

— Дважды, — это уже Карп Евстратович голос подал. И щипчиками подхватил кусочек сахару, который преаккуратнейшим образом утопил в кружке. — В первый раз утром. И вот во время молебна…

— И… как он?

— Физически состояние его значительно улучшилось. Даже говорить изволил. Вполне внятно. Имя помнит, да и не только имя. Ругается опять же с полным осознанием…

Интересно, это как-то влияет на святость? Может, градус понижает там? Или вовсе препятствует прорезанию крыл?

— Требовал докладов, порывался даже немедля к работе приступить, но уснул. Николя утверждает, что это аккурат нормально. Реакция организма. Тот был весьма ослаблен и восстанавливается. Точнее продолжает восстановление, а процесс сие весьма затратный. Потому в ближайшие несколько дней надобен покой и сон.

Хорошо. Рад слышать.

— Пару дней, конечно, вряд ли. Не выдержит, но до утра проспит точно. И уж беспокоить не станем. А так угрозы для жизни нет. К слову, Николя весьма желает познакомиться с этим чудесным артефактом.

— Не с чем знакомиться, — ворчу я.

Или они и вправду думают, что у меня запасы этой самой крови? Стоят под кроватью вёдра.

— Последнее отдал, — добавляю, чтоб совсем уж понятно.

— И это я не забуду, — сказал Карп Евстратович очень серьёзно. — Вам нечего опасаться. Более того, я готов оказать всякую помощь вам или вашим родным… возможно, имеются какие-то просьбы?

— Имеются, — стесняться я не привык, да и просьбы действительно были. — Во-первых, документы. Там вроде бланки оригинальные, но… чтоб специалист глянул. Мало ли.

— Заявлять свои права вы не хотите? — Карп Евстратович удивлённым не выглядел. Скорее просто уточнял.

— Покойником быть безопаснее.

— Пожалуй… в вашем случае… хотя… — он поглядел на Михаила Ивановича. — Вы несовершеннолетний, ваш брат… также не может быть главой рода. По состоянию здоровья. А ваша сестра — женщина.

— Я заметил.

— Я в том смысле, что женщина тоже не может быть главой рода. И если выяснится, что Громовы не прекратили своего существования…

— Опека, — перебил его Михаил Иванович. — Высочайшая.

— Именно.

— Спасибо, обойдусь.

— Подумайте, молодой человек, — Карп Евстратович размешивал чаёк, аккуратно так, что ни разу о стенку эта ложечка не ударила. — Слово Романовых ещё имеет вес. А рука их — власть. И под этой рукой будет куда безопаснее…

— Сомневаюсь.

Есть у меня подозрения, что без Романовых в этом деле не обошлось. Нет, если подумать, то у кого и власть, и возможности, и деньги? Эксперименты — хобби не из дешёвых, особенно когда для их проведения требуется девиц похищать.

А ещё Синодские дела.

Семейка-то одна… нет, государя я не подозреваю. Не потому, что верю в его честность и непоколебимость духа. Заколебать любой дух при умении можно. Скорее уж фигура эта при всей своей важности слишком статична. Нет у него возможности престол бросать да разъезжать по сёлам и весям, революцию курируя. Да и зачем? Тут, если уж восхочется основы потрясти, логичнее будет озадачить учёных мужей, выстроить какую-нибудь закрытую лабораторию с полигоном и вперёд. Но вот Романовы одним государем не ограничиваются. Семейка большая, а стало быть, найдутся те, кому недодали каши или киселя не так сварили.

— Не верите, — Карп Евстратович сделал свой вывод.

— Не верю, — не стал спорить я, раздумывая, стоит ли свои подозрения вслух озвучивать.

А ведь сходится.

Профессор же говорил, что, когда революция началась, никто не собирался свергать Романовых. Так, подвинуть слегка, чтоб властью поделились. И государя сменить.

Почему бы и нет?

— Скажите… — сахар я тоже в чашку бросил. — А вот сугубо теоретически если…

— Совсем теоретически? — Карп Евстратович усик-то подкрутил. Левый. Отчего гармония нарушилась. У правого кончик вовнутрь загибается, а у левого теперь ввысь торчит.

— Абсолютно. Совершенно теоретически. Вот если вдруг нынешний государь решит от трона отказаться…

— С чего бы?

— В теории, — напоминаю.

— В теории… очень сложно такую теорию представить.

— А вы попытайтесь.

Михаил Иванович и себе чайку налил, а так-то в разговор не лезет, ногу за ногу закинул. Тоже в халате, но стёганом, тёплом.

Слушает.

— Тут… всё зависит от того, сколь… глубоко теоретизировать, — а вот Карп Евстратович говорит медленно, тщательно подбирая каждое слово. Оттого и паузы меж ними возникают. — У государя есть наследник. Цесаревичу тринадцать…

— Он болен? — я вклиниваюсь с вопросом.

— С чего вы взяли? Нет. Цесаревич вполне здоров. И за здоровьем его следят лучшие целители. Он, конечно, чересчур молод, чтобы править, однако даже если государь по какой-то надобности своей… решит отказаться от престола, — Карп Евстратович морщится. Ему категорически не хочется произносить подобное вслух. — Или же скоропостижно скончается, то за спиной цесаревича встанет Тайный Совет. Он сформирован давно. И возглавляет его младший брат государя. Ещё туда входит государыня, женщина, поверьте, немалых достоинств. Да и прочие члены заслужили доверие.

— То есть, если вдруг…

— Именно. Там, — Карп Евстратович поднял очи к потолку, намекая отнюдь не на власть небесную, — осознают риски. И стараются предупредить даже такие… неприятные ситуации.

И это хорошо.

Для страны.

— А если