Адвокат Империи 14 - Ник Фабер

Само слушание, между тем, продолжалось. Когда этап выступлений закончился, начался процесс исследования и предоставления доказательств.

И в этот момент у Кати чуть не сложилось впечатление, будто она смотрела за партией в шахматы. Как-то так в своих фантазиях она и представляла судебный процесс, где каждый ход имел скрытый смысл, а оппоненты стараются переиграть друг друга. Именно так это выглядело в её фантазиях, когда она представляла себя там, стоящей в зале суда с гордо поднятой головой перед судьёй, присяжными и наблюдающими за процессом людьми.

Но то, что она увидела, мало походило на игру профессионалов.

Это больше напоминало матч в какие-то дурацкие шашки, где оба противника с каждым ходом кушали белые и чёрные кругляши друг-друга. Прокурор методично выкладывал перед присяжными фотографии травм потерпевших, умело выставляя им на обозрение самые болезненные изображения. Так ещё и приправил всё это медицинскими показаниями. Явно давил на эмоции. Посмотрите, какие они несчастные. Какие ужасные страдания принес им этот человек.

Но стоило ему сделать малейший намёк на то, что эти «травмы и страдания» стали следствием нападения Терехова, как Александр вставал с возражением, заставляя судью останавливать речь обвинения и требовать переформулировки. Раз за разом. Порой Екатерине казалось, что Александр делал это даже тогда, когда смысл формулировок прокурора был ясен и так. Один раз судья даже отклонил протест, но Рахманов, несмотря на свой уставший вид и синяки под глазами, всё равно выглядел довольным.

— Такое ощущение, будто он над ним издевается, — задумчиво пробормотала она, слушая выступления.

— Да, — кивнул сидящий рядом с ней Пётр. — Мне тоже так кажется. Ты заметила, что он протестует только тогда, когда обвинитель не выдаёт подтекст?

— Ага.

Присмотревшись, Екатерина заметила, что, кажется, присяжные тоже уже начинали замечать этот ритм: каждое доказательство, поданное прокурором со, скажем так, намёком, тут же встречало аккуратный, но цепкий протест со стороны защиты.

В итоге даже у Екатерины, абсолютно не знакомой с делом, начало формироваться мнение о том… о том, что здесь происходит какой-то идиотский цирк. Да кто в здравом уме вообще поверит в том, что какой-то парень, даже такой накаченный, как тот, кто сидел за столом защиты, будет настолько глуп, чтобы нападать на пятерых человек в одиночку?

— Как думаете, — будто прочитав её мысли, спросила Алина, глядя на сторону стола, который занимали Александр и его клиент. — Он действительно виновен?

Екатерина бросила взгляд в её сторону и… едва не рассмеялась тому, что увидела. Сокурсница прямо поедала глазами крупную фигуру сидящего рядом с Александром парня. Впрочем, она её понимала. Костюм на том сидел так, словно перчатка, подчёркивая мощную и накаченную фигуру. Парень действительно был красавчиком.

— Только не говори, что ты втюрилась в кого-то в зале суда, — ехидно шепнула она, чем вызвала смешок со стороны Самойлова и густую краску на лице Дьяковой.

— Вот ещё! Что за чушь…

* * *

После того, как этап представления свидетелей дела закончился, судья объявил тридцатиминутный перерыв. Впервые за три с половиной часа я позволил себе выдохнуть с облегчением.

— Отлично выступил, — сказал мне Скворцов, когда мы втроём оказались в комнате для ожидания, предоставленной нам, как участникам процесса.

— Там бы и тюлень отлично выступил, — усталым, но довольным голосом оторвался я, направляясь к стоящему у стены автомату с кофе. — Тоже мне, достижение. Кажется, что теперь я понимаю, почему этот парень так и не продвинулся по карьерной лестнице.

В этот момент мне захотелось взглянуть на его личное дело. Вот правда. Уверен, что если сделаю это, то обнаружу, что все свои дела он старался вести через присяжных. Потому и знал всего один способ атаки — эмоциональное давление. Как игрок заучивший всего одну комбинацию. Вот почему он был так хорош в своих выступлениях. Да он просто на них собаку съел. Успел уже наловчиться давить на пожалейку.

Проблема заключалась в том, что работало это до определенного момента.

В остальном же этап допроса свидетелей прошёл относительно предсказуемо. Прокурор и Калинский начали с тщательно подобранных свидетелей — друзей и родственников пострадавших. Каждый их вопрос был построен так, чтобы присяжные видели в пострадавших беззащитных жертв, а в Руслане — холодного и бесчувственного амбала.

Они подчеркивали разницу в физическом развитии, акцентировали на спортивных достижениях Руслана, обыгрывали его уверенность в зале как признак агрессии. Несколько раз в речи прокурора мелькали слова, намекающие на «маниакальную» одержимость драками.

— Это со мной это не пройдёт, — сказал я, нажимая на кнопку. Автомат зажужжал и принялся наливать мне кофе в бумажный стаканчик. — Предугадать, что они так поступят, было проще простого. Точно так же, как и дробить их показания.

Наблюдая за тем, как чёрная и вне всякого сомнения мало похожая на кофе жижа потекла в стакан, я перебирал в голове происходящее. Наводящие вопросы. Предположения со стороны прокурора. Придание эмоциональной окраски. Навязывание показаний. Уже после четвёртого протеста Лебедь начал потихоньку сыпаться. Он бы и окончательно развалился, но Калинский вовремя это заметил.

— Жаль, что Калинский влез, — вздохнул я, забирая стаканчик. — В противном случае я его додавил бы прямо там. Хотите кофе?

— Нет, Александр, спасибо, — покачал головой Скворцов. — Мы с тобой оба знали, что это произойдёт.

— Толку-то, — пожал я плечами и, попробовав кофе, испытал сильное желание тут же выплюнуть его обратно в стаканчик. Эх, разбаловала меня Мария.

Выливать не стал. Какая-никакая бодрость лучше, чем вообще ничего. Надеюсь, что там хотя бы кофеин есть.

— Так что? — спросил сидящий за столом Руслан, нервно тарабаня пальцами по поверхности столешницы. — Мы побеждаем или…

— Побеждаем, — сказал я, но Скворцов вслед за мной быстро добавил:

— Давайте не будем торопить события, хорошо? — предложил он.

— Чего это? — удивился я, и Владимир посмотрел на меня с укором.

— Александр, я не стал бы спорить, если бы решение зависело от судьи. Ты выступил достаточно хорошо, чтобы он уже сейчас мог вынести оправдательный приговор с учётом всех особенностей дела. Но присяжные…

— А что с ними? — спросил я, стараясь, чтобы у меня на лице не вылезла ухмылка.

— Тебе нужно их единогласное решение, — напомнил мне Скворцов, на что я едва глаза не закатил.

— Будто я мог это забыть. Не переживайте, если и дальше всё будет происходить так же, то