Гнев Несущего бурю - Дмитрий Чайка

идти! А южнее — огромный остров Сарад. Он еще хуже. Оттуда шарданы приходят. Мой хозяин один раз завел нас сюда, едва ноги унесли. Все искал то место, откуда везут дешевое олово. Его раньше тащили с запада вдоль Данубия, а теперь вот перестали. Прошу, господин, пойдем назад тем же путем, к Италии!

— Олово везут не отсюда, — произнес было Корос, но тут же закрыл рот, удостоившись долгого задумчивого взгляда и царя Итаки, и сидонца.

Они поднялись на гору и там, вдалеке, увидели огромный остров. Сидонцы называли его Корсай, «лесистый». И туда им точно соваться не стоит. Он населен отважными племенами, которых скудная тамошняя земля на погибель всему живому выплескивает в огромном количестве. У них есть железо, у них есть лес, и у них мало еды. Остров Корсай и расположенный южнее остров Сарад, родина шарданов и сикулов, — бандитские гнезда, от которых нужно держаться подальше. Одиссей кивнул.

— Мы уйдем так, как пришли, Пойкил. Я не стану совать голову в пасть льву. Тем более, я не стану делать этого бесплатно. Надо узнать получше, что происходит в здешних водах. Найдите кого-нибудь из местных и подпалите ему пятки. А, порази меня гром! Не нужно никому ничего палить! Подарите ему хороший рыболовный крючок! Никак не могу привыкнуть…

Как говорит царь Эней: хочешь насмешить богов, расскажи о своих планах. Штормовой ветер погнал корабли Одиссея именно на запад, прижимая их к проклятым островам. Каким-то чудом они смогли не потеряться в бурном море, а сидонскую гаулу, неповоротливую, как черепаха, волны терзали, словно стая голодных волков. Корабль глубоко зарывался носом в воду, а потом выныривал назад, но делал он это с такой неохотой, что у царя Итаки просто сердце обрывалось. Так жаль ему было добра, сложенного в необъятном трюме. Они давно уже спустили паруса, иначе порывы ветра изорвали бы их в клочья. А второго паруса на гауле нет, его уже унес предыдущий шторм. Бирему Одиссея спасал только крепкий корпус, который держали носом к волне, да умелая команда, которая едва не сдохла на веслах, стараясь не потерять из виду свой трофей.

Шторм закончился внезапно, так же, как и начался. Вода, еще недавно вздымавшаяся чудовищными гребнями, теперь лишь тяжело вздыхала и из последних сил билась о дерево борта. Солнечные блики скользили по ее поверхности, разгоняя тени разбегающихся туч. Где-то в глубине, под слоем темно-синей глади, медленно оседал взбаламученный песок, и уже пробивались первые лучи света, пронизывая ее толщу, словно золотые нити. Берег совсем недалеко. В двух сотнях шагов тянется полоса белого песка, манящая к себе обещанием покоя. Волны, теряя силу, лениво катились к нему, словно пытаясь унести назад выброшенный на берег мусор и водоросли. Воздух пах соленой свежестью, как и всегда после бури, которую пережили не все. Паренька-сидонца смахнула за борт рука Морского бога, взявшего свою жертву.

Корабли ткнулись кормой в берег, и радости команды не было предела. Ведь под ногами у них снова твердая земля, а рядом небольшая чистая речушка несет свои воды в море. Но Одиссей, который выяснил у рыбака на Ильве все об этих суровых островах, места себе не находил.

— Дерьмо, — произнес он сквозь зубы, видя, что принесло их прямо в пасть волка, куда они так не хотели идти. Узкий пролив между островами Корсай и Сарад — излюбленное место разбойных племен: белатонов, лонгоненсов и лестригонов1.

— Уходить надо, господин, — произнес кормчий-сидонец, показывая на огромную башню, сложенную из грубо отесанных камней. Башня оседлала высокий холм, царивший над всей округой, а на ее вершине горел огонь, и валил густой белый дым.

— Нет, — покачал головой Одиссей, который поставил перед собой наполненную водой чашу, в которую положил лист с иглой. Игла застыла на мгновение, а потом лениво развернулась и показала на север.

— Колдовство! Баал-Хадад, помоги мне! — сидонец схватился за амулет. — Колдовство!

— У меня небольшая течь открылась, — продолжил Одиссей, который спрятал иглу в небольшой чехол на груди. — Надо просмолить борт. А еще нам нужна вода, еда и пять новых весел. Мы ночуем здесь.

Он оглянулся на гребцов, которые вытаскивали корабли на берег, и прокричал:

— Пятьдесят человек со мной. Щиты на руку, мешки на плечи. Остальным набрать воды и нарубить дров! Сидонцам заделать течь!

Отряд данайцев двинулся вглубь острова, с опаской поглядывая по сторонам. Оказалось, что огромная каменная башня служила не только тем местом, откуда наблюдают за морем. У ее подножия раскинулась деревня на полсотни домов. И Одиссей в бессильной злобе смотрел, как внутрь башни загоняют стадо коз, и заходят люди. А где-то вдали поднимался к небу еще один дымок. Местные уже передали злую весть соседям. И, конечно же, в деревне не нашлось ничего, заслуживающего внимания. Ни съестного, ни девок пригожих, ни металла, ни куска ткани.

— Зерно в башне хранят, царь, — Перимед, старый друг, показал пустую хижину. — Мельница ручная стоит, а зерна нет.

— Великие боги, помоги нам! Что это за страсть такая? — заверещал парнишка-гребец, которого любопытство завело дальше всех.

Воины, сбившись в плотный строй и выставив копья, кинулись на его голос, но, добежав, остановились в страхе. Огромная каменная фигура с круглыми глазами и острым носом взирала на них с равнодушным презрением2.

— Это бог их, — с пониманием и опаской посмотрел на статую Одиссей и почтительно поклонился грубо тесанному камню. — Ты прости нас, бог. Тут твоя земля, а мы гости на ней. Не гневайся на нас, мы не по своей воле пришлю сюда. Море прибило наш корабль к твоим берегам. Мы возьмем немного и уйдем. Прими жертву мою.

И он разжег у подножия статуи небольшой костерок и бросил в него лепесток сушеного мяса, напоминающего по твердости камень. Мясо зашипело в огне, и воины приободрились. Уж теперь-то чужой бог не станет им вредить, ведь они почтили его, как должно.

— Ты смотри, царь, злые какие, — усмехнулся Эврилох с Закинфа, тыча пальцем в бойницы башни, что были усыпаны любопытными людьми. Вместо обычного набора из ругани и обнаженных гениталий данайцы увидели только один жест: шарданы водили ребром ладони по горлу, обещая налетчикам скорую месть.

— Ищите! — рявкнул Одиссей. — Не могли они все зерно за стену унести. Что-то ведь должно в деревне остаться.

Через час упорных поисков, уже за околицей, они наткнулись на известняковую плиту,