Дар (Посвящение. Ритуал) - Диана Волкова

Так устроена жизнь любого мага, таковы её правила, и необходимо уважать и защищать эти правила даже ценой жизни, если потребуется. Иного исхода ожидать не следует, а вот когда Ивонн будет готова – в этой жизни или в одной из последующих, – никому не известно. Таковы условия игры, и так тому и быть.

Ни Федерик, ни Микаэль больше не возвращались к теме данного разговора. Но восемь лет спустя Федерик подозвал его после одной из групповых практик и заговорщицким тоном сообщил, что назавтра намечается посвящение новичка и что Микаэлю надо непременно прийти на это мероприятие.

Резюмировал Федерик своё сообщение хоть и излишне пафосно, но достаточно лаконично:

– Время пришло, мой мальчик, пора…

И тогда Ивонн возникла вдруг во плоти на пороге скромного жилища Федерика, такая же красивая, как и много лет назад, только погрустневшие глаза выдавали возраст. В то же мгновение Микаэль наконец осознал, чего так боялся Федерик и от чего пытался его оградить всё это время.

Ивонн, казалось, не только не узнала его, но и одарила таким ледяным, безразличным взглядом, мельком пробежавшись по его лицу огромными, горящими изумрудной зеленью глазами, что Микаэлю стало не по себе.

Комната снова закружилась вокруг него, как во время их первой встречи, но на этот раз он стоял в центре потока один. Силясь дотянуться до неё сквозь пелену этого безумного хоровода и не имея возможности сделать это, почти бездыханный, он еле удержался на ногах, а в душу прокралось чувство такого безнадёжного одиночества, что он едва смог сдержать стон: «Ивонн, это же я, твой Мики, неужели ты меня не узнала? Что это всё значит?».

Этот момент настолько врезался в сознание Микаэля, что впоследствии он, как раненый зверь, часто вскакивал ночами, выдернутый из сновидения, в котором появлялись снова и снова глаза любимой женщины, но в них не было и проблеска той живительной теплоты, которую он запомнил с юности и в которой так нуждался всё это время.

Он сидел на кровати, силясь вспомнить, где находится, в каком измерении блуждали его мысли и отчего так ноет в груди – как будто в самом центре, где должно разливаться тепло, зияет огромная холодная дыра, заполнить которую нет никакой возможности.

«Это всего лишь один из вариантов исхода нашего дела, мой мальчик. Не самый ужасный вариант. Не стоит так отчаиваться», – снова и снова Микаэль мысленно повторял слова Федерика, которые он сказал в день посвящения Ивонн и которые ему были необходимы как воздух, чтобы продолжать жить, работать и, главное, надеяться.

Когда Ивонн в один из тех трагических дней проснулась в больнице и рассказала ему свой сон, Микаэль вспомнил их танец, а затем и тот свой транс, в котором находился в момент их встречи, и подумал, что в их видениях есть что-то общее, что они с Ивонн как будто переживали один и тот же опыт, но по разные стороны реальности, и он никак не мог объяснить, что происходит и что эти видения означают.

Поэтому Микаэлю приходилось лишь надеяться, что их совместное расследование, которое все участники ковена вели относительно природы той сущности и её появления в нашем мире, наконец раскроет им суть и смысл этих знаков и они вместе найдут выход и придумают решение, как обрубить нити, которыми эта тварь опутала Ивонн, чтобы питаться, и как помочь ей выбраться из этих пут прежде, чем её засосёт ещё глубже в ту бездну, откуда нет пути назад.

Ему отчаянно хотелось снова почувствовать на себе теплоту и нежность её завораживающих глаз и вернуть Ивонн на эту сторону реальности. Чего бы это, чёрт возьми, ни стоило!

Глава VII

Сон 3

Ивонн плыла в бурном потоке воды, спасаясь от своих преследователей.

Совершенно не помня, как она оказалась в этом месте, с большим усилием преодолевая течение, методично перебирая руками, она силилась увидеть сквозь мутную воду что-то похожее на берег или, в крайнем случае, отмель, чтобы хоть недолго передохнуть и опереться на что-то ногами.

Голова кружилась, к горлу подступала тошнота, но Ивонн знала, что, стоит ей дать слабину и снизить темп, её тут же подхватят те четыре пары мужских рук, которые она уже почти физически ощущала сдавливающими ей горло, настолько велик был ужас увидеть тех, кто следовал за ней по пятам.

Находясь в ледяной воде, Ивонн не сразу поняла, почему замёрзла так сильно, что не чувствовала своё тело. Лишь взглянув вниз в поисках благодатной почвы, осознала, что она совершенно голая.

Вокруг Ивонн была непроглядная тьма, и лишь свет звезды, пробивающийся сквозь плотную пелену грозовых туч, позволял различать в этой мгле очертания ландшафта, причудливые тени, намекавшие на присутствие живых существ, его обитателей, стволы вековых деревьев где-то позади и выступ одинокой скалы.

Собрав всю волю, Ивонн сделала последнее усилие над собой и рванула в сторону этого выступа. Решение пришло мгновенно: что бы ни ждало её впереди, это и в сравнение не идёт с тем ужасом, который она испытывала от одной только мысли встретиться лицом к лицу с теми, кто так настойчиво пытался её догнать.

Каким-то шестым чувством она знала, что это будет её погибель, что намерения у этих мужчин далеко не радужные и предстоит битва за жизнь, если она окажется в их власти.

Поэтому Ивонн плыла, всё удаляясь от берега, в сторону той скалы, в надежде найти там укрытие или попытаться хоть немного отдышаться и набраться сил для решающей схватки.

Чем ближе Ивонн подплывала к скале, тем надежда на спасение становилась реальнее; внизу, почти невидимый глазу, но вполне осязаемый или угадываемый благодаря тени, отбрасываемой от камней, скрывался небольшой грот.

«Хоть бы это была пещера! Пожалуйста, пусть это будет пещера!» – снова и снова сдавленным голосом, как мантру, повторяла Ивонн, пока гребла из последних сил, стараясь унять дрожь и выровнять сбившееся дыхание.

Наконец, оказавшись неподалёку от края спасительной расщелины, Ивонн разглядела пещеру.

Верхний свод её находился примерно в метре от уровня воды. Два потока течений сходились почти у входа и расходились, отталкиваясь друг от друга. В глубине пещеры вода стояла неподвижно.

Это было большой удачей, у Ивонн появился шанс на спасение. Ведь если её не разобьёт волнами о края скалистого свода, если удастся попасть